— А их друзей? Госпожа, мой приятель — Томас Арнес.
Томми кланяется ничуть не хуже, чем я. И выглядит так же учтиво. И Элиза оттаивает.
Нет, если бы это была издевка, если бы мы хотели посмеяться над ней… Но я отчетливо вижу, что Рене ее уважает. А значит — стоит приглядеться к женщине повнимательнее.
— Прошу вас, господа, чувствуйте себя как дома…
Как дома я себя не чувствую, но послушно приземляюсь на один из диванчиков. Устраиваюсь поудобнее, приобнимаю подошедшую рыжую красотку… Руки скользят по мягким изгибам, и я чувствую возбуждение.
Хороша…
Я послушно заказываю девушке сладости, слушаю ее щебет ни о чем и все больше возбуждаюсь… пока не ощущаю полоску чешуи, пробежавшую по позвоночнику.
Твою мать!
Я собираюсь, вдыхаю, выдыхаю, успокаиваюсь…
Чешуя пропадает. Снова кладу руку на бедро рыженькой. Двигаю верх… Опять?!
В этот раз я понимаю, что теряю контроль над языком, и клыкам стало как-то тесновато во рту.
Ну и как быть?
Успокаиваюсь — возвращаю себе человеческий облик.
Волнуюсь — становлюсь тем, кто я есть.
А ведь девушка видеть меня демоном не должна. Иначе придется ее убить. Как-то это слишком для первого опыта…
Друзья уже ушли наверх с выбранными девушками, а я все сижу и думаю. И что мне теперь — навсегда оставаться девственником?
Звучит грустно…
Рыженькая поглядывает на меня с недоумением, а я все думаю, как бы поделикатнее отсюда смыться. Положение спасла госпожа Элиза, которая цыкает на девицу и присаживается рядом со мной.
— Ваше высочество?..
— Все в порядке, госпожа, — отвечаю я на невысказанный вопрос. — Просто…
— Просто это не совсем ваше. Я понимаю.
— Госпожа?
— Вы совершенно не похожи на вашего дядю. Скорее, на деда.
— А он…
Улыбка госпожи становится грустной.
— Он бывал здесь… иногда. Я тогда была намного моложе…
— Вы мне расскажете про него? Прошу вас, госпожа?
Сильно упрашивать и не пришлось. Госпожа Элиза вспоминает молодость, а мне интересно узнавать про деда, про мать — таких, какими их видели со стороны. Тем более — с такой неожиданной.
А еще госпожа Элиза была умна, наблюдательна — и обожала сливать мне кое-какую информацию.
Я же стал подтверждением ее триумфа над более молодыми и красивыми куклами. Если молодой парень приходит в бордель не ради девушек, а просто попить чаю с хозяйкой и поболтать с ней, да еще громко утверждает, что не променял бы это общение и на десяток прелестниц…
К тому же хозяйку, которая нашла чем завлечь ненаследного принца, поостереглись трогать как конкуренты, так и криминал, который сильно распоясался в прошедшие годы.
Девственником я остался. А вот друга приобрел. И кто знает, что было ценнее?
Ребята, конечно, пробовали кого-нибудь мне подсунуть, но я таки отговорился. Томми, конечно, я сказал правду. Какие уж тут интимные отношения с хвостом и чешуей? А Рене пришлось сказать, что я смотрю на девушку — и думаю, кто ею обладал за час до меня. И — не встает. Нет, я не против проституции. Пусть эти женщины зарабатывают себе как могут. Только без моего участия.
Есть такое слово — брезгливость.
Вы же не будете расчесываться гребнем, которым до вас пятьсот человек расчесывались?
А это — интимнее гребня. Ну и?
Я не ханжа. Я просто избыточно брезглив. Так-то…
Рене принял этот ответ и подсовывать мне девушек прекратил. Что и требовалось.
* * *
Намного больше мне понравился воскресный обед у Моринаров.
Граф Моринар принимает меня как родного. И в этом было очень мало от придворной надуманной сердечности, когда говоришь одно, а думаешь совсем другое. Нет, ему действительно нравился мой дед, при нем семейство Моринаров было в почете, и Анри Луис Моринар вовсе не видит ничего плохого в возвращении роду былого влияния. И побольше, побольше…
К тому же он не пресмыкается передо мной и не лебезит, а просто относится как к другу его сына. Рассказывает несколько интересных историй, дает парочку полезных советов, приглашает приходить в любое время…
Намного теплее к нам с Томми относится жена Анри — симпатичная полноватая блондинка лет сорока. Она почему-то решает, что я — несчастный сиротка, лишенный женской ласки, и принимается меня усиленно подкармливать и опекать. И с чего она взяла, что я такой?
Видела бы это Марта — точно бы убила. Ее деточку сиротой считают?!
Да не бывать такому!
Но я стараюсь не афишировать свое детство. Рассказываю, что из-за ломких костей провел много времени, не выходя из комнаты, что люблю читать…
Религиозность?
Да, разумеется! Верую! Даже два раза верую! Я же жив — разве это не чудо?
Моринары переглядываются и дружно соглашаются. Да, такое чудо под силу только Светлому Святому, никак иначе.
Какие у меня планы?
Не знаю. Жить.
Возможно, сделать карьеру в гвардии, почему нет? Болезнь?
Ну… сейчас она мне не слишком мешает, так что надо наслаждаться жизнью, пока не случилось рецидива.
Невеста?
Нет, пока не обзавелся. Зачем подставлять под удар какую-то девушку? Ей же дядюшкина семья жизни не даст.
Графиня со мной полностью соглашается, а вот виконтесса таки вытребовала у меня обещание потанцевать с ней на балу.
Я согласился. Девочка — а иначе я ее воспринимать не мог — оказалась премиленькая. Знал бы я, чем это обернется!
* * *
Бал проходит нормально.
Рудольф блистает обаянием, Абигейль — бриллиантами, ее дочка — так же, зять размеренно напивается — и я его понимаю. Я бы столько и не выпил, наверное. Андрэ был вполне галантен… Только вот мне все время спину сверлил чей-то злобный взгляд.
Я танцую с Лили Моринар два положенных танца — и вежливо удаляюсь из крута танцующих, а девушка остается наслаждаться своей возросшей популярностью. Действительно, для Двора я пока был чем-то новеньким, забавной зверюшкой…
Потом пришлось отбиваться от толстой дамы, которая вознамерилась вручить мне на выгул свою дородную дочурку, потом я выпил вместе с Рене, прогулялся по залу, но от духоты ощутил, что опять теряю контроль над собой. Ну да.
Скопление народа, алкоголь, легкое раздражение — все одно к одному. Пришлось направиться в сад, но там мне покоя не было. Спасибо демонскому обонянию и слуху — я умудрился за пять минут наткнуться на двенадцать парочек. Воистину, двор его величества Рудольфа отличился своим благонравием. Не то чтобы я сильно против, пусть бы размножались, но простите, в саду хочется иногда и соловьев послушать, а не только стоны и вздохи из-под каждого третьего куста.
