— Амулет, — вырывается у меня. — Ты скрываешь свою ауру… но ты не демон.
— А кто ты? Ты тоже не человек!
Лавиния успокаивается. Вот уже и клыки исчезли, и речь стала похожа на человеческую…
Я усмехаюсь:
— А вот это не твое дело. Впрочем, могу попробовать догадаться. Ты не вампир, иначе не носила бы серебро так спокойно. Но что-то в тебе от них есть.
Сейчас я уже гляжу на нее другими глазами. Да, красива. Но ее привлекательность больше ее красоты.
Она обворожительна, притягательна, восхитительна… но не как человек. А кто у нас может заворожить и обольстить?
— Полусуккуб? Так? Хотя, скорее твой отец был инкубом.
Лавиния зло шипит, теряя остатки очарования:
— Не твое дело.
— Да неужели?
Я делаю шаг к девушке, Лавиния отскакивает, но я таки успеваю схватить ее за руку. Много мне и не надо. Одна небольшая царапина. Только капелька крови.
— Пусти!!!
Я отпускаю. Но для нее все равно уже поздно. Теперь я легко узнаю, кто она. Кровь — это жизнь, знание, сила…
Лавиния сверкает на меня ненавидящими глазами, исчезая в парке. А я промокаю капельку крови носовым платком и иду искать друга.
Кто ее знает, хищницу.
* * *
Конечно, Томми мне не верит. Да и кто бы поверил?
Пришлось попросить, как человека. Приятель пожимает плечами и соглашается посидеть в покоях, пока я не разберусь с проблемой.
Я разбираюсь той же ночью. Просто призываю охотника.
Адские гончие — не просто собаки. Так и охотники — не просто демоны.
Он является очень быстро и глядит на меня темно-красными глазами. Высокий, нескладный, похожий на паука-сенокосца, в облаке тумана, который не позволяет разглядеть лица, — неуклюжая фигура, если не знать, насколько он бывает быстр и стремителен. Гончие загоняют. Охотник — наносит решительный удар.
— Ты звал?
«Повелитель», естественно, не добавил. Пришлось чуть добавить силы в пентаграмму. Не то чтобы мне было важно титулование, но вот статус… это то, чему демоны придают громадное значение. Спустишь дерзость сейчас — и получишь бунт позднее.
Демон кривится от боли.
— Прошу прощения за дерзость, повелитель.
— Чья это кровь?
Прощать я не собираюсь.
Платок перелетает в пентаграмму. Демон подхватывает его, не дав коснуться пола, принюхивается.
— Что я получу за это, господин?
Я усмехаюсь. Касаюсь ритуальным кинжалом своего запястья. Пока еще легко-легко, так, чтобы из крохотного прокола выступила только одна капля крови.
— Хочешь?
Хо-очет. Глаза вспыхивают алым, мерцают, как рубины на закате…
— Господин?
— Скажешь мне, чья кровь на платке, — получишь.
Сила некроманта бурлит и поет в моей крови. Как же хорошо… Все-таки я в первую очередь полудемон и некромант, а все остальное потом. Все потом…
Охотник подносит платок к носу, тщательно принюхивается, касается его длинным языком…
— Полукровка. Получеловек. Здесь человеческая мать и отец — демон.
— Какой?
— Вампир. Из средних. Скорее помесь с инкубом.
Я киваю. Потому она и серебро носит спокойно.
Это только низшие вампиры и миньоны боятся серебра. Для высших же… ну, чуть пощиплет. Но выдержать можно.
— Знакомый тебе вампир?
— Нет.
— Питается кровью или жизненной силой?
— И первое, и второе.
— Что-то еще можешь про него сказать?
— Может питаться, разделяя с кем-то страсть. Может — разделяя страх.
Замечательно. У нас имеется полувампир, и не из слабеньких.
— Некромантия?
— Только в той мере, которая свойственна вампирам. Очень слабенькая.
И то хлеб.
— Метаморфизм?
— Нет. Это — нет.
— А клыки, когти?
— Это не смена формы. Эта женщина не сможет стать туманом или летучей мышью, волчицей или змеей. А остальное — просто облик. Ближе к крови матери или отца.
Ага.
— И облики истинные?
— Да.
Тогда все понятно. В человеческой форме она человек. Когда насыщается — вампир. И конечно, она может носить серебро. Половины человеческой крови на это хватит, и на храм хватит…
Я даю охотнику выпить своей крови и отпускаю его. И присаживаюсь рядом с пентаграммой. Сейчас уберусь и отправлюсь к Тому. Вот ведь…
Мой братец собирается жениться на полувампире. Оказывается, не одна моя матушка развлеклась. Но кстати, полувампира родить легче. Просто придется всю беременность пить кровь — и лучше человеческую. Хотя бы по стакану в день, кое-какие поддерживающие амулеты — и выживешь.
Только зачем это понадобилось?
Это же не просто так! Это призвать вампира, подчинить его, зачать ребенка, выносить, родить, воспитать…
Зачем?!
Ладно еще Мишель! Там были другие обстоятельства — и то она пряталась до рождения ребенка. И была Марта, которая могла справляться со мной, и Анри, и Рик…
А тут — зачем?!
На следующее утро я берусь расспрашивать слуг в замке. Зря.
Ни один не служит тут более пяти-семи лет, а на мой вопрос кто служил — отвечали «не знаю». Но ведь не просто же так?!
— Надо будет проехаться по окрестным деревням, — сообщаю я Тому.
Приятель, едва отошедший от новости про красотку-герцогиню, согласно кивает:
— А не опасно оставлять Андрэ?
Я пожимаю плечами:
— Есть ли смысл убивать жениха до свадьбы?
— Скорее после рождения первого ребенка.
Мы с Томом смотрим друг на друга, как два барана на новые ворота.
А ведь и верно!
В темных глазах друга я вижу отражение своего понимания.
Идеальный вариант. Привлекательность у вампиров врожденная, как у меня — хвост. А стало быть, на красотку обязательно кто-то да клюнет…
— А если бы родился мальчик?
— А почему ты думаешь, что он не родился?
— Одна женщина не вынесет родов двух полудемонов…
Мы с Томом переглядываемся — и мчимся в портретную галерею. Благо весь замок с утра на охоте, а нас не позвали, потому как я это развлечение не люблю. И постоянно говорю об этом.
