Я вытягиваю шею, стараясь оказаться ближе к этому надменному ублюдку, что имеет ровный нос, но через чур огромные зеленые глаза. На лбу у него, ближе к виску, я замечаю маленькую татушку. Она черная и замысловатая. Узоры, что соединяются друг с другом и соединяются в горизонтальную восьмерку.
Символ бесконечности.
Интересно, а он в курсе этого?
— Отпусти, пока я добрая! — сообщаю я Шелдону.
— Оказывается, ты еще и кусаться можешь, а не только лаять? С этим уродом, лишь суки время проводят. Трутся об него, надеясь на сладкую кость. Ты из них, краля?! — сжимает он специально сильнее пальцы на моем лице.
Что ж…
Я с силой бью по руке парня, нога попадает прямо в коленную чашечку, обещая хромоту и жуткие боли своему владельцу. Мой локоть идет ему прямо в горло, а вторая рука бьет прямо в солнечное сплетение.
Он падает на колени, отплевываясь кровью. Но он не сломлен.
Его подопечные озираются по сторонам и в страхе смотрят то на меня, то друг на друга.
— Бегите! — приказываю я им. Их не нужно долго упрашивать.
Я опускаюсь на корточки, чтобы видеть лицо белобрысого. Он смеется и смотрит прямо мне в глаза.
Робин подходит к нам, но остается на расстоянии.
Он не собирается мне мешать.
— Кто ты? — тем временем задает мне вопрос Шелдон.
— Девушка, которую оскорбили, назвав сукой! — беру я его волосы, оттягивая назад. Ему приходится подчиниться мне. Но он, кажется, даже рад этому.
— Ты меня заинтересовала.
— Правда? Жаль, что ты меня нет! — сжимается мой кулак и грубо бьет по челюсти парня. Он кулем валится на грязную площадь. Далеко, где-то на главной торговой площади слышится вой сирен. Крики.
Нужно скрыться. И быстро.
— Идем!
— Ты непохожа на других. Я согласен с ним.
— Кто это, ты расскажешь мне потом. Но не сейчас… Нам надо сейчас идти… или уже бежать! — вижу я приближающихся охранителей порядка в гетто.
Мы с Робом пускаемся в бега. Скрыться среди складов нетрудно, но и нелегко.
Глава 7
Бег не пугает меня, меня пугает те, кто гонятся за нами. А вот парню кажется становится не очень. Он держится за бок и часто сбавляет темп. Ему дурно.
— Ты как? — ровняюсь я с Робом.
— Нормально. И почему я бегу с той, что хотела меня убить и убила?! — с трудом произносит он. Ему нужно было это сказать мне?
— Я не собираюсь извиняться!
— Я это понял.
— Тогда, тебе лучше не повторять это вновь. Я ведь могу и вновь воткнуть в тебя нож! — пугаю я его.
— Не сможешь, — останавливает он меня. Погони не слышно. Они отстали. Мы смогли убежать от них. Это хорошо, есть время на передышку. — Ты не сможешь вновь воткнуть в меня нож, — со стопроцентной уверенностью говорит мне Роб.
— Почему же?
— Я видел твои глаза, когда ты поняла, что я умираю у тебя на руках и все это… из-за тебя. Ты испугалась. А убийцы не боятся смерти своих жертв. Ты не такая!
— А какая я? Какая?! Та, которую загнали в угол еще до ее рождения лишь потому, что она была непохожа на вас всех? Да?! — злюсь я на его слова. Они задевают меня. Его слова — правда. Я не могу убить человека.
Роб обнимает меня со спины, обхватив руками. Вырываться не хочется. Но и оставаться так — это позволить себе слабость, что непростительно для меня. Так учил меня отец.
— Убери от нее свои руки, парень, если хочешь, чтобы они были у тебя целыми! — слышу я голос отца над головой.
Он стоит на крыше одно из складов. Его лицо искажает тревога за меня и обида на мою выходку. На его плече автомат. Он готов к войне, лишь бы вытащить меня из гетто.
Робин отпускает меня, но не отходит ни на шаг. А зря… отец никогда не шутит.
Тем временем, отец спускается к нам. Он хватает меня за руку и дергает к себе.
Я кривлюсь, но молча сношу его гнев — я заслужила это.
— Ей больно! Отпустите ее! — кидается мне на помощь Робин. Но я взмахом руки останавливаю его. Не тот момент, когда нужно вступаться и защищать. Но кажется, что отец так не считает. Ему интересен парень.
Он кивает и произносит:
— Ты… кто ты и как оказался рядом с ней? — отец смотрит на Робина в упор, но тот выдерживает его взгляд.
— Я — Робин.
— И кто же ты, Робин? Ты ответил лишь на одну часть моего вопроса. Вторая часть… я жду!
Роб прочищает горло и твердо говорит то, что говорить не стоит.
— Сын Ксандера — мэра этого гетто.
— Ксандера?!
Глаза моего отца наливаются кровью. Его рука больно сжимают мое запястье и я постанываю, ощущая боль в руке.
Робин кидается ко мне.
— Вы делаете ей больно!
— Это твой отец сделал ей больно, когда убил ее мать! — бьет мне в самое сердце отец. Я задыхаюсь слезами и не знаю, куда мне убежать от всего этого.
— Я знаю. И она уже убивала меня из-за этого родства.
Брови отца делаются дугой. Теперь он поворачивается ко мне, ожидая мои пояснения.
— Я пырнула его ножом.
— Именно! — улыбается Роб и задирает край футболки. Небольшой шрам, который стал бледно-розовым цветом, словно ему уже больше года, идет от бока к животу. — Я умер.
— И почему же я говорю с мертвецом? — держит отец на мушке Роба. Тот даже не смотрит на дуло оружия, он просто ждет моего шага. Я должна рассказать отцу о такой возможности моего организма. — Надежда?!
— Я вылечила его лишь прикосновением рук.
Молчание оглушает. Отец ничего не говорит, но его трясет. Я такого не видела. Хладные очень спокойные и очень сдержаны. Но не сейчас.
— Идем и быстро. А ты, — кивает он в сторону Робина. — даже не думай сбежать и сдать нас своему отцу! Я не буду исправлять то, что убью тебя. Я не похож на свою дочь. Она похожа на свою мать.
— Я пойду с ней, — смотрит на меня Роб. Я стою рядом с отцом. Он прячет меня от него за своей спиной.
— Отлично. Значит, ты не так глуп, как кажешься. Быстро, нам надо покинуть это место.
— Куда мы? — я хочу знать наш маршрут.
— В первое гетто, только заберем твою тетку. Несс очень зла на тебя, но она импульсивна и может натворить здесь дел, если ее оставить.
— А что там, в первом гетто?
Отец уже ведет нас укромными путями к рабочему району. Через пару минут я уже вижу улочку, где живет моя бабушка. Фонари горят слабо и мы легко скрываемся в тени света, что они отбрасывают на асфальтовую дорожку. Она уже вся испещрена и требует замены. Но это не волнует правительство центра. Они здесь не появляются. Они лишь управляют им.
