Подполковник закурил.
– Утром надо решать с Задорновым.
– Арестовать?
– Весь отдел об аресте узнает. Оформлять надо. Мы же обговаривали: несчастный случай, самострел, подрыв на мине…
Подполковник полез в стол, достал «Вальтер РР», немецкий, бывший на вооружении германской полиции, а также генералитета Вермахта. Его любили за небольшие габариты и слабый звук выстрела. Патрон слабее штатного парабеллумовского, и калибр поменьше – 7,65 миллиметра, но убойная сила достаточная.
Федор убрал «Вальтер» в карман брюк. Оборотня надо убрать, но задание ему не по душе было. По разумению Федора, предателя допросить надо, выпотрошить все: связи, явки, переданную информацию, агентурную сеть… Однако есть приказ начальника, понятно – неофициальный. А в армии приказы не обсуждаются – они исполняются, тем более – в спецслужбе. Здесь не место эстетам в белых перчатках.
Подполковник ткнул окурок в пустую консервную банку и решительно поднялся:
– Облегчу тебе задачу: с утра отправлю Задорнова в соседнюю деревню. В паре километров отсюда есть Осокино, не пропусти.
Федор кивнул. Вообще-то положено отвечать по Уставу, но подполковник не обратил внимания на его нарушение.
Федор отправился досыпать. Но ему не спалось. То ли потому, что лег рано, еще до отбоя, и успел выспаться, то ли нервничал, задание беспокоило. Не каждый день в сослуживца стрелять приходится. Хотя какой Задорнов боевой товарищ? Враг в личине своего.
Встал Федор до подъема, только светать начало. Посмотрел на часы – шесть часов. Время до выхода еще есть, позавтракать он успеет.
Вышел из избы, потянулся. Рядом изба, в которой содержатся задержанные. Для камер заколотили толстыми досками окна, на дверях камер даже окон-кормушек нет. В камерах отдела арестованные надолго не задерживались, чай не следственный отдел и не НКВД. День-другой-третий, а потом – перевод в изоляторы трибунала или Особого заседания. Трибунал – для военнослужащих, совершивших воинские преступления, Особое совещание – для гражданских лиц. Но и там арестованные содержались день-два – до суда. А потом – по этапу в лагерь, если повезло. А если приговор серьезный – «высшая мера социальной защиты», но расстрел в эту же ночь.
У дверей избы прохаживался караульный.
– Тоже не спится, товарищ командир? – от скуки спросил караульный.
– Что значит «тоже»? Тебе по Уставу спать не положено.
– Так лейтенант Задорнов бодрствует, недавно от арестованных вышел, допрашивал.
Федора пробил холодный пот: никого допрашивать Задорнов не должен! В камерах его подельники, Шупикова и курьер-молчун.
– Быстро открывай камеры!
Утренняя нега и расслабленность слетела с Федора мгновенно, он даже переменился в лице.
Боец почувствовал неладное и, гремя связками ключей, забежал в избу. Федор – за ним. Они открыли камеру.
На топчане в позе спящего, ничком, лежал курьер. Однако он уже не дышал.
– Твою мать! – выругался Федор. – Где баба?
– Один момент!
Боец струхнул, руки затряслись, и ключом в замочную скважину он попал с трудом.
Заходить в камеру не пришлось. Уже с порога они увидели: Шупикова сидела у стены со свернутой набок шеей, глаза безжизненно смотрели в пол.
Задорнов удавил обоих втихую. Никаких звуков борьбы караульный не слышал, хотя находился в коридоре. Арестованные думали, что Задорнов их выручать пришел, а он избавился от опасных свидетелей.
– Когда Задорнов вышел? – насел на солдата Федор.
– Пять минут, не больше.
– В камерах еще задержанные есть?
– Никак нет!
– За мной!
Будить подполковника – тратить драгоценные минуты. Надо догонять. Далеко он не мог уйти: транспорта у него нет, все машины во дворе.
Федор, а за ним и боец подбежали к выходу с территории – там тоже стоял караульный.
– Задорнов выходил?
– Так точно!
– В какую сторону направился?
– Туда, – махнул рукой караульный.
– За мной, бегом!
Пять-десять минут форы – не так много, шансы не упустить Задорнова еще есть.
На бегу Федор достал из кобуры «ТТ», передернул затвор и вернул пистолет в кобуру. Стоит выхватить оружие – и оно готово к бою. Не надо делать лишнее движение и терять драгоценную секунду.
Судя по направлению, Задорнов шел к автобату, стоявшему за окраиной деревни. Задумка понятна: раздобыть машину. Без транспорта на своих двоих далеко не уйдешь, а трупы в камерах обнаружат быстро. При смене караула начкар лично проверял и пересчитывал задержанных.
Они выбежали на околицу и увидели: прямо на них несется мотоцикл, за рулем находился Задорнов.
Федор схватился за кобуру и выхватил пистолет.
– Стреляй! – крикнул он солдату и сам успел вскинуть пистолет. Выстрелил один раз, второй – прямо в грудь лейтенанту. Вот только увернуться от летящего на него мотоцикла не успел. Мотоцикл, хоть и без коляски, сбил его с ног и подбросил в воздух. Потом последовал второй удар – уже о землю. От него вышибло дух, и по всему телу разлилась боль.
Федор потерял сознание и не видел, как растерянно топтался рядом боец и как бежали от автобата к угнанному мотоциклу водители и механики.
– «Санитарку» сюда, живо! – крикнул кто-то.
Федора бережно погрузили на носилки, поместили в машину.
– В госпиталь!
Пришел в себя Федор только на третий день.
