Старушка пронеслась мимо и выскочила в дверь. От её присутствия остался только запах нещадно передозированных духов и морозная стужа с улицы, ворвавшаяся в небольшой цветочный магазин, стоило двери открыться.
Я работаю здесь флористкой уже два года, за которые повидала более сотни таких клиенток. Мне совершенно непонятно, почему у некоторых возникает желание развязывать скандалы на пустом месте. Раздражение, злоба на жизнь и горечь от собственных неудач многие стремятся выместить на окружающих.
Сама я стараюсь так не делать. Лучше всё держать в себе…
– Да, Катарина, – раздался откуда-то сбоку голос моей подруги Минди, – Клиентка попалась мёртвая! Я так и знала, что этим всё и кончится.
– Мы за последние три дня так ничего и не продали, – посетовала я напарнице.
Рыжеволосая девушка беспечно отмахнулась от моих слов и задорно улыбнулась. В такие минуты она кажется мне девушкой с рекламной афиши молочных продуктов. Неуёмный деревенский оптимизм…
– Бывало и хуже. Поверь мне, Катарина, я работаю здесь больше семи лет – бывали случаи, что неделями приходилось ждать клиентов.
– Тогда люди ещё не отошли от войны…
– Да, строили, ремонтировали вокруг всё, налаживали – не до цветов. Зато тогда люди не были такими скандальными…
– Хорошо тогда было, – с грустью подумала я, – Сейчас всё сплошь хамы…
Я постаралась поскорее выкинуть из головы эту нахальную даму и занялась гладиолусами, на которых начали жухнуть лепестки. Как бы сильно не действовала на них живительная сила особого раствора на основе слёз асилуров, но время берёт своё. Обработав этим прозрачным веществом стебли, можно доставлять цветы из далёких южных стран, в которых те растут круглый год.
Однако когда розы, тюльпаны, гладиолусы и прочие попадают в Данкелбург, действие раствора уже заканчивается и жизнь цветов начинает медленно угасать…
Вот бы существовало такое вещество, которое могло бы сделать цветы вообще неувядающими…
– Слушай, Катарина, ты же ведь в Данкелбург только пять лет назад приехала?
– Да.
Я обернулась в сторону Минди. Та как-то мечтательно смотрит в окно. Скрестив руки на груди, она спросила, растягивая слова:
– А за пределами Данкелбурга бывает Неделя Долгой Ночи?
Странный вопрос…
– Конечно, везде бывает эта Неделя. А почему ты спрашиваешь?
– Вчера на улице видела готов, которые всем вокруг говорили, будто бы Данкелбург – это врата ада, которые разверзнутся в конце Недели Долгой Ночи, – рассмеялась сама над своей наивностью Минди.
– И ты поверила? – недоверчиво нахмурилась я.
– Мне очень стыдно… Верю во всё подряд!
– А вот в любовь ты не веришь.
Минди гордо вздёрнула нос, отстаивая свои нестандартные убеждения. Хоть я и люблю свою подругу, но никак не могу смириться с некоторыми её заскоками. Эта рыжая нередко бывает себе на уме…
– Любви в больших городах не бывает!
– Это почему же? – иронично и требовательно спросила я.
– Если я скажу, ты обидишься, Катарина.
– А если ты не договоришь, я не обижусь, Минди?
Рыжая флористка задорно улыбнулась, прочитав за напускной строгостью нотки дружеской обиды. Раскачиваясь на каблуках, она опустила глаза в пол и шумно выдохнула, собираясь с мыслями.
Я жду ответа.
– Ну, ты же сама знаешь, что творится в крупных городах: сплошь насилие, похоть, блуд, все вокруг носятся, все спешат, борются за место под солнцем, ради карьеры напрягаются, глотки друг другу грызут, убить друг друга готовы! Да ещё и маньяков всяких полно, продажных полицейских, сутенёров, проституток! Полный дурдом! В крупных городах либо никто не хочет любить, либо просто не желает тратить на это время!
– Ты судишь стереотипно…
– А откуда, позволь спросить, берутся стереотипы? – беззлобно возразила рыжая подруга, – Стереотипы отражают реальность. Они достаточно достоверны, чтобы можно было ими руководствоваться.
– И кто вогнал тебе в голову это? – я потеряла надежду достучаться до Минди.
Она скривила губы, намекая на крайне неправильно заданный мною вопрос. Её легко задеть всякой мелочью: сейчас, например, она считает, что я сомневаюсь в наличии у неё собственного мнения. Она не обидится… так просто…
– Я сама дошла до этой мысли, – со всей ответственностью заверила Минди и вздёрнула подбородок с некоторым вызовом.
Как бы ни начался бессмысленный спор и, хуже того, ссора…
– Ладно, но я бы на твоём месте не стала так пессимистично к этому относиться!
– Конечно, Катарина! – добродушно улыбнулась Минди, – Но за мужем я поеду в какую-нибудь деревню!
– И сколько ты собираешься с этим тянуть? – шутливо поддела я подругу.
– Ещё совсем немного…
Рыжей веселушке Минди уже тридцать лет, а у неё ещё не было ни одного ухажёра. Я имею в виду только серьёзных ухажёров… Одноночных встреч у неё, само собой, было немало…
Зазвонил телефон. Утончённая трубка просто-таки запрыгала на рычагах. Я точно знаю, кто это. Хотела поскорее взять трубку и ответить на звонок, но Минди меня опередила.
– Здравствуйте, цветочная лавка «Церера», слушаю Вас! – радостно пропела в трубку рыжая, ехидно подмигнув мне.
Я встала рядом и стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу.
– Да, она здесь… Конечно, она может подойти!
Довольная собой Минди улыбнулась от уха до уха и протянула мне трубку аппарата. Я моментально схватила изогнутый серебристый предмет и прижала его к уху и губам. Холод мимолётного касания обжёг кожу. Сейчас от его голоса станет так хорошо.
– Привет, Катарина, – раздался в трубке голос Гарри.
Обычно ласковый и живой, сегодня он какой-то отстранённый и блёклый…
– Привет, Гарри, дорогой!
– Я хотел бы с тобой встретиться. Желательно, как можно скорее.
– Что-то случилось? – мне совершенно не понравился его тон, – Ты как-то странно говоришь…
– Случилось? Да, наверно. Так ты сможешь сейчас приехать?
Я вопросительно посмотрела на Минди, которая, я уверена, всё это время стояла рядом и внимательно слушала. Она всегда в курсе моих разговоров с любимым. Мне, в общем-то, нечего скрывать…
После того, как я чуть приподняла брови, она тут же утвердительно кивнула и начала махать руками. Её губы беззвучно прошептали: «Конечно, иди!»
– Да, я могу.
– Отлично, Катарина, давай встретимся в кафе на Горнстрабе, «Вереск», если я не ошибаюсь…
– Да, «Вереск»…
Он повесил трубку.
