Все больше пялятся в свои стаканы. Байкерам не нужно ничего, кроме вертящейся стриптизёрши…
– Что это за рыжая? – спросил я, кивнув в сторону сцены, – Раньше у тебя выступали куда более красивые девчонки.
Передо мной появился приземистый широкий стакан, нанолненный самым лучшим ромом в баре. За счёт заведения, разумеется…
– Эта? – судя по недовольному взгляду, Дуглас сам не в восторге от новой танцовщицы, – Принял всего пару недель назад. Работать совсем некому, поэтому приходится брать всяких… ну, ты понимаешь… Рэйчел, Тоури, Дайана – все ушли.
– Даже Рэйчел? Жаль, она мне больше всех нравилась. Молодец была, просто слов нет… Чего это они, ты ведь им хорошо платил…
Дуглас провёл широкой ладонью по лбу, шумно выдохнув через нос. Неприятные мысли…
– С Рэйчел и Дайаной случилось что-то… они пропали. Бесследно. Сам лично посещал их постоянные квартиры по нескольку раз, но соседи говорили, что девушки дома долго не заявлялись. Понятия не имею, где они теперь…
– А Тоури?
– Тоури выяснила недавно, что ей больше не нравятся парни, и решила отсюда сбежать. Я… я просто рассказал ей о твоём маленьком секрете…
– За такое тебя бы следовало наказать, – допив горячительный напиток настоящих флибустьеров, я громко стукнул стаканом о стол, – Повтори-ка!
А я же ведь подозревал, что Тоури лесбиянка. Надо было разобраться с ней, когда была такая возможность…
Дуглас наполнил мой стакан.
– А знаешь, Гарольд, я даже рад, что у неё хватило мозгов вовремя сбежать. Если бы ты её убил, это было бы как-то неправильно… Всё-таки ты неплохо её знал…
– Для меня это значения не имеет.
Дуглас вяло кивнул, не собираясь в открытую спорить со мной. Боится меня до смерти.
Началась новая песня. Бар Дугласа всегда славился прекрасной музыкой, задорными композициями, от которых поколения постарше и поконсервативнее точно стали бы воротить нос… Свет, грохот, шум, крики, свист, музыка и огненный ром – чувствую себя комфортно.
Над ухом что-то зашуршало – это толстый усач виновато мнётся и приближается к моему уху. Тихо шепчет:
– Здесь одна есть…
Я закрыл глаза. Веки зашторили уставшие глазные яблоки. Кровь забурлила. Что-то щёлкнуло в голове, и распахнул глаза уже не совсем я…
– Рад, что ты не стал скрывать от меня, – стараюсь говорить как можно спокойнее. Голос, похоже, не дрожит.
– Ты же знаешь, что я тебя не подведу, – как-то невесело пробормотал Дуглас, – Знаю, что ты мне этого не простишь.
– Разумеется, не прощу.
– А я же не скотина какая-то, я всегда готов помочь!
Защебетал, как воробей на вертеле! Мерзко слушать как он лебезит! В такие минуты хочется заткнуть Дугласа чем попало, сломать ему челюсть, вырвать язык… И почему он сам не желает быть хоть немножко похожим на мужика…
Усатое недоразумение…
Зато он сильно мне помогает в одном деле.
Так уж вышло, что я ненавижу лесбиянок. Поверьте, то значение слова «ненавижу», которое обычно вкладываете в него вы, не имеет ничего общего с той ненавистью, что я подразумеваю! Это дикое и жгучее бешенство, первобытная злоба и неуправляемая агрессия! Я считаю лесбиянок повальной болезнью, эпидемией, главным позором человечества! Готов устраивать публичные казни, сжигать их заживо, расчленять ржавой лопатой!
Это неправильно. Конечно же, это неправильно… они просто сделали свой выбор, с которым я не согласен… Вроде бы, я не имею права решать их судьбу…
Но не выходит. Дефект в моём мозгу не позволяет спокойно относится к тем женщинам, что любят женщин. Первобытная ярость заставляет меня просто вырезать их одну за другой.
В этом деле мне отлично помогает Дуглас. По старой привычке он держит в баре пару шпионов, которые активно общаются с постоянными клиентами, входят в доверие и выве-дывают как можно больше информации. Многих своих посетителей хозяин знает досконально. Лесбиянок он сдаёт мне с потрохами, а потом держит в тайне факт их убийства.
Вот за что усатого Дугласа можно ценить.
Он подливает мне ещё. Я только сейчас замечаю этикетку на бутылке – «Ванландия», очень дорогой и качественный ром, если, конечно, у старого прохвоста в склянке именно то, что и на этикетке. Ради меня ему не жалко элитной жидкости…
– Рассказывай… – слышит он мой голос.
– Вон та девушка, за столиком номер семь. С русыми волосами. Проститутка, вообще-то ради денег готова и с мужчиной в постель лечь, но для удовольствия только с бабами. Ходит сюда недолго – только пятый раз. Друзей здесь пока нет, только клиенты.
– Проститутка – это просто здорово, Дуглас, – профессия будущей жертвы в самом деле обрадовала меня, поскольку решала ряд трудностей, – У тебя же есть сейчас свободные комнаты?
– Конечно, Гарольд! – уверенно кивнул лысый, понимая, к чему я веду.
Девушка сидит одна и потягивает какой-то мутный коктейль. Волосы, по-моему, немытые, свисают до плеч. Простенький прикид из короткой чёрной куртки и невзрачных джинс. Ленивое равнодушие на её лице – к девушке никто долго не подходит, что её совсем вогнало в апатию.
Совсем недурна собой. Что же заставило тебя пойти в лесбиянки?
– Нужна будет машина, Дуглас, – бросил я бармену, сидя к нему боком, – Ты же не откажешь мне в такой простой просьбе?
– Конечно, Гарольд, – моментально ответил он, – Можешь взять мою!
– У тебя всё ещё «Кёниг дер Тиер»?
– Да.
– Поменяй, наконец, этот ржавый драндулет…
Отставив в сторону пустой стакан, я поднимаюсь и иду в сторону жертвы. Разыграю небольшой спектакль…
Она смотрит в противоположную сторону и совсем не замечает, как я приближаюсь и сажусь напротив неё.
– Привет.
Мой бас, явно не способный ублажать слух, заставляет её резко обернуть и нервно вздрогнуть. Девушка несколько напугана – даже немного дыхание сбилось…
– Вот ведь дерьмо, – злобно выдыхает лесбиянка, – Чего подкрадываешься? Напугал меня!
– Ты сейчас работаешь?
Взгляд её тут же поменялся. Теперь в её глазах не остатки страха и злобы, а заинтересованность, алчность и целое море сомнений. Громадный темнокожий бугай – это явно не тот, с кем бы она без раздумий прыгнула в кровать. То ли дело громадная темнокожая девица…
И ей элементарно страшно…
– Сколько дашь? – голова проститутки чуть повернулась.
– Сто пятьдесят, один час.
От меня не укрылось то, как уголки её губ поползли вверх, совсем чуть-чуть. Она отлично понимает, что не стоит этих денег. Хорошо, что моя щедрость не показалась ей подозрительной.
