Она достала сигарету и закурила. Манера повения сменилась – решила играть роль роковой красавицы, думает, что из-за этих нелепых кривляний она будет мне больше нравиться.
Смешно.
– И как тебя зовут? – проститутка неудачно изобразила подобие томного голоса.
– Густав.
– А я Беттина. Слушай, Густав, я согласна работать, если ты ещё проставишься…
– Выходит, деньги тебе не нужны… – ответил я и начал было вставать из-за стола.
– Нет, стой! – Беттина моментально сбросила с себя личину леди и показала истинное лицо жадной до денег девахи, – Ладно, здоровяк, идёт, согласна на сто пятьдесят.
– Я возьму ключ.
С проститутками всегда бывает просто: не нужно ни обосновывать, зачем ты к ней подошёл, ни искать способа убраться с ней с людских глаз. Если наобещать им вдвое больше, чем они зарабатывают, то последние препоны вроде моей пугающей внешности тоже улетучиваются.
Беттина попалась на крючок, как голодная барракуда на жирную наживку.
Имя, кстати говоря, просто ужасное…
Дуглас напряжённо ждёт меня за стойкой:
– Договорился?
– Договорился, – ответил я, забирая оставленную на стойке шляпу, – Дай-ка мне ключ от комнатки. Желательно подальше от лестницы.
Готовый к этой просьбе бармен тут же протянул мне серебристый ключик. На брелке значится номер комнаты: 14.
– Хорошо, теперь мне нужен телефон.
Дуглас не стал тратить время на бредовые вопросы вроде «Зачем?» или «Куда будешь звонить?», а просто достал из-под прилавка аппарат, подтянул провод и поставил передо мной тёмный телефон с тяжёлой трубкой.
Я набираю номер, цифры помню наизусть. Когда диск последний раз отщёлкивает и встаёт на место, начинаются гудки. Будем надеяться, что абонент сейчас у аппарата и способен отвечать.
– Алло, – раздалось с той стороны, – Городское кладбище номер два, чем могу помочь?
– Привет, Орфелий, – прокряхтел я в трубку, – Это Гарольд.
– А, Гарольд. Ну да, узнал. Нужна помощь?
– Да, могила одна нужна. Сможешь за час организовать?
– Конечно, Гарольд, не вопрос, – заверил меня старческий голос Орфелия, – Жду тебя.
Мы повесили трубки одновременно.
Комнатка номер четырнадцать оказалась довольно скромной: окно, шкаф, тумбочка и самое необходимое – кровать. Половицы лежат криво. Лёгкий хаос в закутке для плотских утех никому не мешает.
Беттина вошла первой и равнодушно окинула взглядом убранство комнаты. Её, думаю, устраивает: глядя на неё не подумаешь, что та часто работает в более солидных местах. Дешёвые пивные и ночные клубы в подвалах – вот её профиль.
Я вхожу следом и закрываю за собой дверь. Немного прислушиваюсь – вокруг никого не слышно. Можно с Беттиной кончать…
– Ну что ж, здоровяк, давай начнём, – она неторопливо направилась к кровати, снимая с себя куртку, – Твоё время идёт.
– Да, да, идёт…
Стоя ко мне спиной она не видит, как я достаю из кармана монету с заострёнными краями и подкрадываюсь сзади. Она собирается снимать блузку, но тут мои пальцы схватываются вокруг её русых локонов, я дёргаю на себя и, прежде чем она успевает издать пронзительный крик, провожу маленьким оружием по горлу.
Эй на грудь брызжет алая лесбийская кровь, и я отпускаю мёртвую Беттину. Труп кулём валится под ноги. Очередная лесбиянка отправилась в ад…
У девушки ещё осталась сигарета, последняя… Самое время закурить и немножко передохнуть…
Моя старшая сестра была лесбиянкой.
Я узнал это в возрасте восьми лет. Ей было семнадцать.
Как-то, когда родители уехали по делам, она привела в гости подругу и велела мне пойти погулять. Я послушался. Дошёл до калитки, когда вдруг вспомнил про самодельный лук – решил вернуться за ним.
Сестра не ожидала, что я могу так скоро вернуться, так что я застал её врасплох… Она извивалась в объятиях подруги. Моя сестра оказалась лесбиянкой…
С тех пор я перестал её любить. Вечерами молился, чтобы её не стало. Стал презирать и её, и её подругу, и всех прочих женщин, которые не могут любить мужчин.
Спустя два года её, в самом деле, не стало. Потом она вылезла из могилы, став сварцем, и чуть меня не задушила… С тех пор моя ненависть к лесбиянкам сильна настолько, что, как психическое расстройство, мешает работе мозга, посылает злокачественный импульс – убивать гадин…
Очередная деваха как раз истекает кровью, лёжа у моих ног. Сигарета медленно заканчивает – докуриваю последние миллиметры…
Сажусь на корточки, нависая над трупом Беттины. Беру её за плечо и переворачиваю на спину. Одной её смерти мне мало… Начинаю орудовать монетой.
Первый порез делаю аккуратно, неторопливо. Металл глубоко входит в плоть проститутки, рана протягивается от виска к губам. Второй порез оказывается менее опрятным: я просто полоснул её по подбородку.
Новые и новые красные линии покрывают лицо, руки и тело Беттины. Издевательство над трупом не доставляет мне удовольствия, однако я продолжаю машинально резать жертву. Режу, пока рука не устаёт…
Затем вынимаю изо рта окурок и раздвигаю Беттине веки правого глаза. Уголёк на сигарете вполне горячий. Только затушив его о глазное яблоко убитой, я успокаиваюсь и поднимаюсь.
Смотрю в окно – машина Дугласа стоит почти подо мной. Старый, ржавый автомобиль, доживающий последние дни. Странно, как он вообще продержался столько времени на ходу…
Орфелий будет ждать меня через час. Езда до кладбища займёт не больше двадцати минут, так что времени ещё полно. Жаль, что у Беттины осталась всего одна сигарета… Надо бы спуститься за пачкой к Дугласу…
Чтобы остывший труп проститутки никто случайно не обнаружил, я закинул его на кровать и завернул в одеяло. Пятки немного торчат, но да это не важно.
Выходя, запираю за собой дверь и спускаюсь вниз.
Ещё раз убедившись, что на мне нет крови, спрыгиваю с последних ступенек и в пару шагов оказываюсь у стойки.
– Сигарет, Дуглас.
Получаю пачку дорогих, качественных, привезённых из-за океана. Воняют, конечно, неприятно, зато, чёрт возьми, курящий их выглядит крутым. Многие из нас готовы курить, есть, пить и носить полное дерьмо, если ты с ним будешь выглядеть круто. По моей просьбе Дуглас моментально меняет пачку на новую с моими любимыми. Так бы и сразу, а то он что-то засуетился…
Никак, нервничает…
Чиркаю зажигалкой – та, как назло, приказала долго жить. Моя отчаянная борьба с ней не приносила результатов. Но тут какой-то добряк протягивает свою. Я поднимаю глаза, чтобы разглядеть его. И тут у меня чуть не выпадает сигарета изо рта…
