Водитель же и бровью не повёл…
– Удивлён, Эрне? – нейтрально проронил он, лениво вращая руль.
– Откуда ты меня знаешь? – не в состоянии сдерживать себя, я фактически заорал, – Откуда знаешь моё имя?
– Пораскинь мозгами, тугодумный ты мой, тебя уже чуть ли не половина города знает! А, зная человека, несложно найти и его дом. Боюсь, что синдикатовцы уже завалились в твою квартиру и ждут. Поверь, они способны на это…
– Они видели только моё лицо! Не факт, что они меня узнали! Могли подумать, что я просто похож…
– Могли! – не стал отрицать одноглазый, – Но синдикатовцы не такие дураки, чтобы не проверить…
Как бы это ни тяжело осознавать, но он абсолютно прав. Те бандиты должны были как следует меня рассмотреть, чтобы наверняка узнать во мне молодого театрального актёра Эрне Рафта. Возвращаться домой теперь будет опасно.
Злобно хохоча, черти разжигают вокруг меня огни преисподней.
– И что мне теперь делать? – обречённо спросил я.
– Ну, во-первых, забудь про свою квартиру, а, во-вторых, беги из Данкелбурга.
– Не могу я бежать! У меня с собой нет денег, у меня здесь семья, дом, работа…
– Семья? Это хуже, – по-настоящему нахмурился собеседник, – Эти подонки могут добраться и до них… Если будешь глупить…
– Что значит «глупить»? Будь добр, убери пафос и говори яснее!
Чудом проскочив мимо двух плотно стоящих машин, автомобиль одноглазого резко завернул налево. Шины поскреблись по асфальту, мотор ревёт обезумевшим демоном. Фонари города слились в размытые линии.
– Глупить? Как бы тебе объяснить, Эрне… Ты же ведь явно услышал что-то такое, что способно усложнить синдикатовцам жизнь?..
– Допустим…
– Так вот, если вздумаешь трепать языком, будь готов к тому, что к твоим старикам наведаются бандиты. Церемониться они уже не станут. Так что молчи, как рыба! Пока ты молчишь, опасность угрожает только тебе.
Неожиданно он дал по тормозам! Меня бросило вперёд, на панель, покрышки начали стираться об асфальт, оставляя чёрные полосы. Автомобиль одноглазого прокатился несколько десятков метров и остановился на обочине. Не успел я перевести дух, как водитель безразлично произнёс, барабаня пальцами по рулю:
– А теперь давай-ка выходи, Эрне. Больше ничем не могу тебе помочь…
– Скажи хотя бы, куда меня привёз? – глухо спросил я, растирая ушибленные рёбра.
– Неподалёку от центра, улица Намбстрабе.
– Спасибо…
Я взялся за ручку, собираясь покинуть машину, как вдруг одноглазый снова окликнул меня:
– Эй, слушай, думаю, тебе пригодится…
Обернувшись, я увидел в протянутой руке неизвестного пистолет. Он держит его за ствол, предлагая взяться за рукоятку. Чёрный небольшой пистолет, судя по внешнему виду, совсем новый, почти не пользованный ранее.
Оружие, если подумать, очень даже понадобится. Поколебавшись пару секунд, я решил взять ствол. Проверил обойму – полная, ровно девять патронов.
– Умеешь им пользоваться?
– Да, конечно, – кивнул я, взвешивая в руке пистолет, – Я, вообще-то, в армии служил.
– Вот и отлично. Тогда я за тебя спокоен! Только смотри, чтобы быки его не нашли.
Чёрный пистолет «Грасс Сиер 280» всем хорош. Я спрятал его во внутренний карман пальто. Когда я распахивал полу, одноглазый разглядел в моём нагрудном кармане розу. Удивительно, как только она не вывалилась, или её лепестки не облетели…
– Красивая розочка, Эрне! Поклонницы?
– Да, именно они, – угрюмо бросил я напоследок и, не прощаясь, вышел из автомобиля.
Стоило мне захлопнуть дверь, как авто неизвестного одноглазого недруга синдикатовцев рванула вперёд, чтобы через какое-то время быть измолоченной в дробилке…
Чёртов псих, увёз меня к чёрту на рога, на самоё остриё. Без денег в кармане я не могу даже проехаться на автобусе. Не мог высадить меня раньше…
Как выяснилось, сейчас всего-то девять часов. Оказывается, я валялся без памяти довольно немного. Уж лучше бы пролежал там, в куче мусора, полдня! Надо было мне очнуться так не вовремя и наткнуться на треклятых бандитов! Уроды! Из-за них я теперь вынужден слоняться по городу, совершенно не понимая, что же делать!
Бежать из города – это, конечно же, полная глупость! Одноглазый придурок явно сам не понял, что сказал… Бежать из города! Да, конечно, из-за каких-то там бандюков я брошу прежнюю жизнь, брошу то, чего добился…
Обратиться в полицию, разумеется, страшно. В то, что это может поставить под угрозу жизни и здоровье моих родных, я неосознанно верю. У синдикатовцев немало купленных быков, которые тут же передадут своим покровителям факт моего появления в участке…
Что за глупость? Я запомнил все до единого имена полицейских, участвовавших в сделке, однако не могу их сдать… Даже если отправлю анонимное письмо, это может обернуться серьёзными неприятностями…
Интересно только, за что троица быков получила такие деньги? На кой чёрт синдикатовцам сдались какие-то сержанты за такие суммы? Что же такого они должны сделать?
Я впутался в сомнительную историю, попал в самую сердцевину этой круговерти. Хренова судьба! Ещё вчера она улыбается тебе, даёт то, что ты заслужил, награждает за труд, а сегодня уже перечёркивает это всё, погружая тебя с головой в дурно пахнущие неприятности!
Кто угодно заслуживает, но только не я! Почему вдруг такая несправедливость!
Я должен был стать звездой театральных подмостков! Я только-только добился чего-то! Только-только стал кем-то значимым!
Сегодня же я плетусь по улицам и прячу лицо от прохожих. Почему, например, у того усатого мужика нет таких проблем, как у меня? Почему толстому индюку живётся легко и спокойно, а я по уши в дерьме?
И что же, чёрт возьми, мне делать? Если бы я знал ответ, не так сильно хотелось бы в гневе разбивать кулаки об кирпичную стену.
Что сперва? Сперва нужны деньги. Где бы раздобыть? Домой заходить, как мне настойчиво советовал незнакомый циклоп, не следует. Надо занять у друзей.
Сориентировавшись на местности, я вспомнил, что совсем неподалёку проживает Франц – старый приятель по театральному училищу. Добродушный простачок должен одолжить пару тысяч безо всяких проблем…
Должен.
Посреди мостовой стоит группа подростков-готов, которую с боязнью обходят прохожие. Ряженные в кожу, увешенные пирсингами и измалёванные бело-чёрным гримом парни и девушки провожают окружающих дикими неземными взглядами, от которых веет потусторонним холодом. Неприятные люди…
Поклоняются смерти, да? Глупости те ещё… Подростков просто не любят родители и сверстники, вот они и пытаются яснее обозначить свой статус изгоев. Пытаются превратить недостаток в преимущество…
