Вторым пунктом его размножим до двух дней в году. Пока. Потом увеличим, но все ж постепенно. А еще можно будет в плане освоения Сибири, ежели не понравилось тебе у твоего боярина, а бежать некуда – отправляйся за государственный кошт. Будешь черносошным крестьянином. Правда, с оговоркой. Долги за тебя казна выплатит, а уж ты за них расплатишься. Медленно, постепенно, что-то вроде беспроцентного кредита лет на десять.
Как? Придумаем, продумаем. Если на то пошло, царевичева школа – это готовый аналитический отдел, ребята там что хочешь посчитают! Лишь бы интересно было. А интерес она обеспечит.
– Сонь, пора.
В кабинет заглянул царевич Иван. Царевна кивнула, встала из-за стола.
– Волосья поправь, выбились.
Софья нахмурилась, но волосы поправила:
– Так лучше?
В работе она ни на что внимания не обращала. Ванечка кивнул:
– Пойдет.
– Тогда сопроводите сестру, царевич.
Недалече. Всего лишь в Грановитую палату.
Бояре ждали. Софья привычно уселась на стульчик подле трона, оглядела их.
Уже не такие, как в первый раз, вовсе нет. Присмиревшие, поумневшие… Какое там про девок наглых ляпнуть?! Голову бы сохранить – и бороду!
Рядом стояли Иван и Федор, сидела на маленьком стульчике царица с сыном на руках – на трон ни один Романов не посягал. Это седалище дождется Алексея. Как и царские ризы, и бармы, и шапка Мономаха. Софья ни на что не посягала. Не правительница, нет. Всего лишь местоблюстительница.
А пока…
Пока мы начнем медленно и печально разбираться с барщиной. Софья отлично понимала, что это сложно, долго и противно, но деваться было некуда. Это ж кандалы для всей Руси.
Пока у нее власть – она разберется. А вернется брат – смягчит самые ее крутые указы и окажется хорошим и пушистым.
– Здравы будьте, бояре. – Софья улыбнулась. Впрочем, ее улыбка никого не обманула: бояре видели за розовыми девичьими губками волчий оскал клыков в три ряда – и заранее передергивались. – Нам сегодня о многом поговорить надобно.
Упс…
С места поднимался Никита Иванович Одоевский. Та-ак… Богат, неглуп, к тому же не был замешан в заговоре. И что ж ты скажешь?
Софья твердо знала, что начинать давить бояр надо сейчас, после бунта, чтобы потом лишней крови не было. Так что… скажи мне хоть слово против! Я ж из тебя чучело набью… во всех смыслах!
– Царевна, а к чему торопиться разговоры пустые разговаривать? Вот государь вернется – тогда и пусть он страной управляет, мы ему слова поперек не скажем.
Пальцы Софьи медленно сжались на рукоятке плети.
Ах ты ж гадина ядовитая! Два предложения – а столько «ежей»! Во-первых, сам вопрос. Вякнул бы ты такое поперек батюшкиного слова – летел бы в деревню вперед своего визга. Во-вторых, пустые разговоры. То есть все, что она скажет, – заранее чушь. В-третьих, возвращение государя. То есть он тут царь, она – букашка.
Софья впилась глазами в лицо чуть побледневшего князя.
– Значит, пустые. Разговоры. Разговаривать. Стража!!!
Долго звать не пришлось, мигом влетели. Софья на боярина только кивнула.
– Взять – и в пыточную. А там и поспрашивать на предмет причастности к бунту.
Достала из поясного кошеля, который носила вместо сумочки, пергамент, чиркнула два слова в приказе – она таких штуки три с собой носила, мало ли что когда понадобится.
Одоевского скрутили в единый миг. Только что стоял, бороду оглаживал – и вот уже на коленях воет, а стрельцы ему руки крутят.
Бояре как стояли, так и онемели. Не ожидали, оно и понятно.
Аресты прошли, виновных нашли – и вдруг! Громом с ясного неба!
Князя сноровисто вытащили вон. Софья смотрела холодно, чуть улыбалась.
– Есть еще заговорщики?
Вякнуть бояре не решились. Оно и понятно. Кремль же, стрельцов полно, сейчас любого в пыточную отволокут, а уж признание…
Это Аввакум держался до последнего, большинство из присутствующих такой стойкостью похвалиться не могли – не с чего.
– Тогда предлагаю вам обсудить дополнения к уложению моего батюшки. Мудр он был, да кое-что просто не успел. Сие его же указы, кои я у него на столе нашла, да только сказать о том не успела – князь поспешил их моими измышлениями обозвать.
На лицах бояр проявилось некое облегчение – и Любава наклонила голову:
– За царевну порукой мое слово. Мой супруг покойный, – рука быстро сотворила крестное знамение, – и вправду… думал…
Всхлип оборвал ее речь. Царевич Иван чуть приобнял царицу за плечи:
– Все в порядке, Любушка…
Женщина поднесла к глазам белый платочек. Не рукавом же утираться! Софья за такое ругала нещадно!
– А когда государь вернется, вы, бояре, так ему и отчитаетесь, – опять повела речь Софья. – Мол, бунт был, да мы к нему никак не причастны, мы на благо государства работаем. Вот, погляди, государь…
Бояре переглядывались с видимой опаской, а Софья тем временем достала стопку пергаментов.
– А начнем мы со сроков розыска беглых крестьян…
Три часа спустя Софья входила в свой кабинет довольная и счастливая. Начало было положено, и начало неплохое. Первым пунктом был принят Юрьев день. То есть ей хотелось шесть дней, боярам – ни одного, в итоге сошлись на трех днях, когда крестьянин волен был уйти от своего хозяина. А ежели хозяин зело лютует и неправомочные расправы над людьми учиняет, то может крестьянин и ранее челом царю бить. Но ежели он лжу возведет…
Одним словом – будем постепенно возвращать порядье, пусть крестьянин сам определяется, на кого работать желает. На хозяина ли, на государство…
Что сделала Софья – и жестко, это ввела запрет на переход крестьян от мелких землевладельцев к более крупным, а то так и до обнищания мелкого дворянства недалеко, а там и до бунтов. А вот в черносошные крестьяне – можно, в Сибирь – можно…
Казна за тебя выплатит, а ты казне отработаешь. К более мелкому или равному по территории землевладельцу – можно.
А ежели хозяин негодящий, то нечего с ним и вязаться. Салтычих и прочих нам только не хватало.
Вторым пунктом шел розыск беглых крестьян. А именно – десять лет. Потом – довольно. Ежели человека за такой срок не нашли, так его и потом искать не стоит. Ни к чему.
Вот с третьим пунктом пока не определились. Софья с радостью заменила бы барщину на оброк, но вот размеры? Одно было ясно – если крестьянина заставить обрабатывать, например, пять десятин своей земли и пять десятин хозяйской, да еще по мелочам прислуживать… это ж какое его обнищание будет!
Не пойдет!
Так что третий вопрос до конца не решили, но обещали подумать и собраться завтра же. Софья насмешливо потирала руки. Дайте время, дайте только время…
