Джустин помнит лису, еще из Стивенейджа. Она не видела, как Мелани поймала ее, но она видела, как девочка шла с животным, корчащимся у нее на руках, перекладывая ее так, чтобы не потерять равновесие. Если вы можете поймать лису, то с крысой, или бездомной собакой, или кошкой, или птицей проблем вообще не будет.
Но никто не знает, с чем Мелани могла столкнуться там. Джустин должна была попытаться найти ее, вместо того чтобы с рядовым искать еду.
Она сокрушается от инстинктивного всплеска презрения к Галлахеру. Хотя его единственная ошибка на самом деле в том, что он молод, зелен, как трава, и страдает идолопоклонством по отношению к сержанту Парксу.
Который выглядит молчаливым и подавленным, замечает сейчас Джустин. Он пустым взглядом окинул то, что они нашли, оценил добычу с поклоном и хрюканьем, а затем вернулся в машинное отделение.
Она следует за ним туда.
– Что нам делать, если она не вернется? – настойчиво спрашивает она.
Голова сержанта спрятана в кишках генератора, который он начал демонтировать. Его голос слышится оттуда приглушенным.
– У тебя есть идеи?
– Я собираюсь пойти поискать ее, – говорит Джустин.
Паркс моментально высовывает голову из генератора – для этого она и сказала это. Она не рассматривает всерьез выход наружу в темноте. Нет смысла. Она не сможет использовать фонарик, не объявив о себе во всеуслышание на улице. А без фонаря она будет практически слепа, хотя и с ним не сильно лучше. Голодные сбегутся на движущийся свет, или на ее запах, или на тепло ее тела, и все это произойдет буквально за минуту.
Поэтому, когда Паркс говорит ей все это, в более грубых выражениях, она даже не утруждает себя слушать его. Она ждет, пока он закончит, и повторяет:
– Тогда что же нам делать?
– Мы не можем ничего сделать, – отвечает Паркс. – Она в куда большей безопасности снаружи, чем ты или я, и она умный ребенок. С наступлением ночи она знает, что нужно залечь на дно и ждать рассвета.
– Что, если она не сможет найти дорогу обратно? Что, если она заблудится в темноте или пропустит нужный поворот? Мы не имеем ни малейшего понятия, как далеко она зашла, и эти улицы, вероятно, все на одно лицо для нее. Даже днем она может быть не в состоянии найти нас снова.
Паркс с трудом смотрит на нее.
– Забудьте про сигнальную ракету, – говорит он. – Если вы подумали об этом, то забудьте.
– Что мы теряем? – спрашивает Джустин. – Мы в чертовом танке, Паркс. До нас не добраться.
Он бросает инструкцию, которую держал все это время, и берет гаечный ключ. На мгновение она думает, что он собирается ударить ее. Внезапно приходит осознание, что он так же напряжен, как и она.
– Им и не придется добираться до нас, – замечает он мрачно. – Им будет достаточно переночевать на пороге день или два. Мы не готовы к осаде, Хелен. Не с соленым арахисом и печеньем (Яффа).
Она знает, что он прав во всем. Но это не важно, так как она уже стащила ракетницу из той свалки вещей, которые Паркс достал из рюкзака, перед тем как отдать его ей. Она засунула ее за спину в джинсы, где ее почти не видно. Пока они стоят в темноте, можно не беспокоиться.
Но Паркса определенно заботит что-то другое. Незнание тревожит ее.
– В чем дело? – спрашивает она. – Что-то случилось, пока нас не было?
– Ничего не случилось, – отвечает он слишком быстро. – Но у нас не осталось ни капли зэд-блокатора, а заменить его здесь нечем. Отныне, как только мы выходим, за нами тянется запах, который приводит прямо к нашим дверям. И если малышка вернется, нам нужно будет принять куда более весомые меры, чтобы держать ее под контролем. Она будет чувствовать наш запах все время. Что вы думаете делать с ней?
Этот вопрос злобно и вкрадчиво давно уже звучит в голове Джустин. На мгновение она не может говорить. Она помнит, что делала Мелани, когда не смогла справиться с чувством голода тогда, на базе. Она представляет себе, что будет, если Мелани потеряет контроль внутри «Рози».
Как им вообще удастся надеть ей снова наручники и намордник?
Зная Паркса, она задается вопросом, сколько из этого он продумал заранее.
– Поэтому ты выпустил ее так легко? – спрашивает она. – Ты думал о том, что выпускаешь ее в дикую природу?
– Я уже сказал, чем руководствовался тогда, – говорит Паркс. – У меня нет привычки лгать тебе.
– Это не естественная среда обитания для нее, черт тебя дери, – продолжает Джустин. Она как будто проглотила что-то горькое и теперь должна выговориться. – Она ничего не знает об этом месте. Еще меньше, чем мы, а бог видит, что и нам известно не многое. Она может и способна найти себе пищу, но это не то же самое, что выжить, Паркс. Она будет жить с животными. Жить как животное. Она станет животным. Маленькая девочка умрет. А то, что от нее останется, будет похоже на остальных голодных.
– Я отпустил ее, чтобы она могла поесть, – говорит Паркс. – И больше об этом не думал.
– Да, но ты не идиот. – Она подошла к нему вплотную, и он даже отступил, насколько мог в этом тесном пространстве. Все, что она может видеть в свете фонарика, – его плотно сжатые губы. – Кэролайн может позволить себе не думать. Ты – нет.
– Думал, док у нас гений, – бормочет Паркс с неубедительной беспечностью.
– Не спорю. Но она видит только то, что в ее пробирках. Когда она называет Мелани испытуемым номер один, она действительно имеет это в виду. Ты должен понимать глубже. Если ты забрал котенка от матери, а потом вернул его обратно и мать прокусила ему горло, потому что от него не так пахло, ты знаешь – это твоя вина. Если ты поймал птицу и учил ее говорить, а она потом улетела и умерла от голода, потому что не знала, как себя прокормить, тебе должно быть абсолютно ясно, что и эта смерть на твоей совести.
Но Мелани ведь не котенок. И не птица. Она, возможно, выросла бы в нечто подобное, если бы ты оставил ее там, где нашел. Существо, не знающее себя и делающее только то, что нужно для выживания. Но ты набросил на нее сеть и принес домой. А теперь она твоя. Ты вмешался. Ты в ответе за нее.
Паркс ничего не говорит. Джустин медленно достает ракетницу, заправленную в джинсы. Она поднимает ее, чтобы удостовериться, что он видит.
Она идет к двери в машинное отделение.
– Хелен, – говорит Паркс.
Она проходит через кормовую оружейную к двери. Дверь заблокирована, но охраны нет. Колдуэлл в лаборатории, а Галлахер в комнате для экипажа листает старые компакт-диски, как будто это порно.
– Хелен.
Она снимает блокировку. Джустин впервые это делает, но механизм довольно прост. Она оглядывается на Паркса, который достал пистолет и направил на нее. Но только на секунду. Рука снова опускается, и он надувает щеки, как если бы положил что-то тяжелое.
