Надо было определенным образом одеваться — Храм и этикет. Кушать — этикет и Храм. Проводить время и развлекаться — Храм. Ходить, говорить, дружить — этикет. Даже ложиться в кровать — и то по установлениям Храма.
Нет, в кровати‑то все было нормально. Но услышав впервые про запрет на близость из‑за дня какой‑то мученицы…
Вот так вот. Приходишь к жене, а тебе — извините, дорогой супруг, сегодня мой служитель мне не велит, ибо день усекновения главы у Сизарды непорочной. Как я понял, эту Сизарду за то и… покритиковали, что или не дала, или не тому дала….
И что мне было делать?
Первый раз я согласился с женой.
И второй.
А на третий…
Заявил, что она совершенно права. Так что я пошел. И пошел.
В бордель.
Ничего такого я там. Кстати, не делал. Просто сидел и беседовал с Элизой, но супруге донесли. И что тут началось!
Дарина визжала так, что мне показалось — у нее глаза вылетят. И как я мог! И я ее опозорил! И это великий грех! И мне надо на коленях молиться, чтобы….
Размечталась.
Дослушать я ее дослушал, лишний раз убеждаясь, что хорошее дело браком не назовут. И вежливо проинформировал жену, что это — ее проблемы. А я… каждый раз, когда я буду проводить ночь вне постели жены по ее религиозным убеждениям — я буду проводить ее в борделе. По моим убеждениям.
У меня вера такая.
Вот.
Дарина принялась визжать в три раза громче, я развернулся и ушел. Призраки донесли — она ревела, бесилась, перебила всю посуду и безделушки… на следующий день извинилась передо мной и больше таких религиозных антраша не откалывала.
Марте все это не нравилось.
Томми женился, наконец, и уехал в Торрин, знакомить свою баронессу с семьей, Рене был дико занят, так что я оставался практически один.
Жена?
Не могу сказать, что мы жили. Фактически сосуществовали в разных вселенных. У меня были свои дела, у нее — свои.
А потом дороги наконец скрестились. Звякнули, словно мечи в ненавидящих руках, высекая искры. Проехались друг по другу со звонким скрежетом.
* * *
Когда я услышал от Марты, что моя жена, наверное, затяжелела, я и не подумал удивляться или волноваться.
Не говорит мне? Да мало ли почему такое может случиться!
Может, не понимает, что происходит. Или хочет сама увериться. О чем тут говорить? Надо просто дать задание придворному лекарю.
Увы, я ошибся. И за ошибку пришлось заплатить скорее, чем я думал.
Спустя два дня, когда я еду в Ливарен — маленький городок. Я ведь по — прежнему разъезжаю по стране, чтобы назначенные мной чиновники не расслаблялись. Когда на пороге твоего кабинета возникает король и требует ответа… или просто может возникнуть. Это очень тонизирует.
Из Ливарена пришли неприятные известия. Там развоплотили около десятка моих призраков. Стоило поехать и разобраться, что происходит.
Так я и поступил.
Привык, что никто мне не становится поперек дороги. Я уже говорил, что бываю идиотом?
Градоправитель — барон Фейгин встретил меня радостно. Явно проштрафился. Но поскольку я попал прямо на бал, в честь совершеннолетия его дочери — грех было отказываться. Ладно уж…
Поприсутствую.
Там я и столкнулся с Лианой Раттерн. Дворянка, из небогатых, зато из очень красивых. Такие же огненные волосы, как у Карли, глубокие синие глаза, шикарная фигура — и явный интерес в мою сторону.
Каюсь — не устоял. А кто бы поступил иначе на моем месте?
Были несколько танцев, были торопливые поцелуи на балконе и в саду, было назначено свидание — и я пошел.
Изменять жене плохо?
Да, я знаю. Но очень хотелось. А потому….
Представьте себе.
Ночь, луна, соловей поет… ладно.
Вру.
И соловья не было, и новолуние — темно, как в печке. Так что романтической обстановки не вышло. Мне даже показалось, что Лиана чуть нервничает, но я не придал этому значения — и мы быстро оказались в постели. Там я обнаружил, что она не совсем рыжая, но страстность женщины это не уменьшало. Так что мы с восторгом предались блуду. Раз, другой…
На третий времени не хватило по причине того, что в спальню вошли.
С четырех направлений — дверь, два окна, потайной ход, ровным счетом двенадцать храмовников.
Лиана пискнула — и рванула к ним с такой скоростью, что я даже схватить ее не успел. А вместо этого поинтересовался:
— Чему обязан, господа?
За меч я даже и не хватался. Их — двенадцать, я — один. Либо перекидываться — и тут уж плевать на меч, когтей мне хватит, либо… либо не перекидываться. И ждать момента.
Хотели бы убить — истыкали бы стрелами.
Сразу.
— Александр Леонард Раденор.
— Да, вы знаете, это я.
Храмовник шутку не поддержал.
— Мы терпели ваши прегрешения два года. Вы унижали Храм, вы…
— Лишил его законных доходов, прекратил охоту на ведьм и вообще заставил вас приносить пользу людям. Что именно оказалось не по нраву?
Глаза мужчины вспыхнули.
— За ваши поступки Храм приговорил вас к смерти.
Но ведь никакого оружия. И…?
— Вы умрете страшной смертью. И пусть она послужит предупреждением тем, кто решит последовать за вами.
Я напрягся, собираясь броситься вперед.
Куда там!
Храмовник поднял руку — и в ней блеснуло что‑то большое, круглое, серебряное…
— Tahharn!
И вот тут меня скрутило.
Боль была такой, что у меня глаза на лоб полезли. Был бы я человеком — вообще себя бы не вспомнил. Но та половина, что досталась от демона, быстро помогла прийти в себя.
Перекинуться я не мог — было слишком больно, но…
Храмовники стояли, окружив ложе, Лиана (доберусь я до тебя, сучка вероломная) всхлипывала за их спинами, серебряный диск в руке мужчины рассыпал искры….
Уроки Рене всплыли в моей памяти мгновенно.
Почему не сопротивляются маги? Почему дают себя сжечь? Ладно бы деревенские ведьмы, но и маги тоже! Сильные, опытные… их сначала выпивают чем‑то вроде 'вампира'. Пополняют за их счет энергию Храма, чтобы не было беды. А то ведь мага огня, например, жечь опасно. Так начнешь, а он ответит, и кто еще сгорит — большой вопрос.
И они думают, что я…
Меня сейчас просто высасывают.
Но никто не знает, что столкнулся с полудемоном.
