Нет, разумеется, случаются и суды.
Но, положа руку на сердце, я затрудняюсь сделать выбор – что лучше? Двадцать лет каторжной тюрьмы или немедленный расстрел? Ещё никто пока не возвращался в эти места из сибирских тюрем, чтобы поделиться своими впечатлениями о тамошних порядках. А правозащитников туда не пускают. Да их вообще никуда уже в России не пускают, это только у нас они привычно заходятся дежурными воплями и стенаниями по поводу какого-нибудь несчастного наркомана или насильника, которому при задержании сломали пальчик! Ах он бедный и несчастный! Одно утешение – сюда-то их никакими посулами не заманить! Помнят, сволочи, какова была судьба некоторых блаженных идиотов и идиоток, которые решили попробовать себя на новом поприще – защищая обездоленных обитателей Дикого поля. Те из них, кого удалось (за большие деньги, между прочим…) выкупить живыми, в подавляющем большинстве своём на всю жизнь зареклись заниматься подобной деятельностью. Почаще бы так случалось…
– У кого-нибудь есть другие соображения? – полковник оглядывает всех собравшихся.
– Разрешите, сэр? – приподнимаюсь я с места.
– Прошу вас, майор! – кивает Лоренц.
– У меня есть некоторые сомнения относительно расчетов тяжелого оружия… Откуда у цыган такие специалисты? Это не их профиль, им ведь попросту нет нужды в таком вооружении!
– Я и не говорил, что это были только цыгане! – пожимает плечами контрразведчик. – Разумеется, там присутствовали и наёмники. Некоторых удалось опознать…
Кто б сомневался! Не дурак Феллон… учел некоторые свои ошибки в прошлом!
– И? – вопросительно смотрю на него.
– Вы предлагаете искать только их, оставив настоящих виновников нападения безнаказанными?
Ну уж фиг! Подставляться таким образом я не собираюсь! Плевать против ветра… это занятие мне никогда не нравилось.
– Я хочу быть уверен в том, что наше возмездие не ограничится только теми, на кого вы указали. Необходимо найти заказчиков всего этого безобразия! И достойно наказать!
– Вам билет до Ростова выписать или сами доберетесь? – выходит из себя контрразведчик. – Деньги пришли оттуда! И у нас есть даже копии платежных поручений о зачислении средств на их счета.
А наркотики туда они поставляют задаром… ну-ну! Никто и не сомневался в том, что большинство счетов местных атаманов и контрабандистов в европейских банках находятся под неусыпным наблюдением заинтересованных лиц. И если их ещё не прикрыли до сих пор, то это только потому, что они зачем-то кому-то ещё нужны. Вот, как сейчас, например… Объявить тот или иной платеж платой именно за это нападение, особенно после «случайной» гибели тех, кто может что-либо возразить по данному вопросу, дело пяти минут. Не сомневаюсь, что уже ждут своего часа и соответствующие косвенные «доказательства». Впрочем, устраивать именно здесь и сейчас склоку я не собираюсь. И так уже ясно, что большинство присутствующих на стороне полковника, меня попросту не поддержат. Достаточно посмотреть на их лица…
– Не смею, сэр, посягать на вашу сферу деятельности! – поднимаю руку в примирительном жесте. – Я просто хотел убедиться в том, что учтены все обстоятельства произошедшего!
Спорить бесполезно, тут ничего уже не изменить. Виновные назначены и понесут «заслуженное» наказание. Да сколько же можно вот так изворачиваться? Должен же быть какой-то предел бесконечной лжи и подтасовкам?! Сейчас наши высокие начальнички всё распланируют – а умирать будут опять мои парни? Сами-то руководители в бой не пойдут! Да и не бой это будет – избиение. Ну, что, даже при максимально возможном желании, смогут сделать цыганки с бронетранспортерами? Выйдут и встанут живой цепью поперёк улицы? Так там все и полягут… даже и стрелять не надобно будет. Да, возможно, где-то и дадут из окна очередь… гранату бросят. В ответ полетят пули из тяжелых пулеметов. А если обороняющиеся ненароком кого-нибудь подстрелят (а ведь смогут!) то наши парни и вовсе озвереют. И тогда… нет, не могу больше!
Но я сижу. Ничем и никак не выдаю своего внутреннего состояния. Я профессионал, опытный солдат – вот и жду конкретных указаний руководства. И всем плевать на то, какие мысли сейчас кипят в моей голове… под каской этого не видать.
Но надо отдать должное моему руководству – о том, что практически на все возможные события у них заранее заготовлены варианты решения, я и предполагать не мог! А таковые решения имелись, в чём я тотчас же и убедился.
– Итак, джентльмены, настоящим приказом я ввожу в действие директиву номер двадцать один! – постучал по столу карандашом Лоренц. – С этого момента, и до отмены действия директивы, все присутствующие переводятся на казарменное положение (вот новость-то! А сейчас мы где живём?) с запретом покидать расположение базы, иначе, как по моему письменному распоряжению!
А вот тут он меня сильно удивил! Такового запрета я за всё время службы не встречал, да и не слышал о нём никогда! Ладно, солдаты и сержанты, такое иногда практиковалось, но, чтобы старших офицеров посадить на привязь – это что-то новенькое!
– Все вы получите специальные планшеты с конкретными указаниями. Действовать строго по инструкции! Хочу всем напомнить, что даже частичное разглашение полученной вами информации кому бы то ни было, без непосредственной санкции заместителя начальника РУМО или АНБ, является федеральным преступлением, посягающим на основы национальной безопасности США. Сами понимаете… – обводит нас тяжелым взглядом «связист».
Вот и открылись карты… вот чей хвост торчит из кустов. РУМО… да, с этой конторой шутки плохи. Да и АНБ – тоже не самый приятный собеседник в подобной ситуации. Имея за спиною такую поддержку, Лоренц может не особенно опасаться даже генерала Роджерса – слишком сильны покровители «связиста». Но что же такого тут делает вся эта веселая компания? На моей памяти не встречалось ни одного случая, чтобы эти два ведомства работали вместе. Да, какие-то согласования между ними, разумеется, имеют место быть. Без этого никакая работа вообще невозможна. Но, чтобы вот так, столь тесно взаимодействовать? Впрочем, я ведь не разведчик! Всего могу и не знать. А вот Феллон абсолютно спокоен. Значит, он полностью в курсе дела.
Стук в дверь. Входит сержант в сопровождении двоих вооруженных солдат. Отдав честь полковнику, он открывает свой портфель и выкладывает на стол несколько темно-серых планшетов.
– Прошу вас, джентльмены! – делает приглашающий жест в сторону стола Лоренц.
Подходим поочередно к сержанту и, расписавшись в журнале, получаем гаджеты.
Снова рассаживаемся по местам.
– Начало операции послезавтра, в десять часов утра. Все действия ваших подразделений заранее регламентированы и, по завершении операции вы обязаны будете сдать подробный письменный отчет. Ещё раз напоминаю о категорическом и безусловном запрете на любую фото-видеосъемку помимо специально оговоренных случаев. Вопросы?
Если они у кого и были, то вслух никто ничего не озвучивал.
