Представитель Академии наук жестом выразил согласие.
— Продолжу. Как я уже и говорил, да и в докладе это отмечено, скорость работы вычислительных систем объекта поражает. Для того чтобы дублировать один лишь пульт, мы монтируем такую вот временную конструкцию со своей аппаратурой! — указал он на отодвинутые в стороны стойки. — Да и то, бывает, что и их мощности недостаточно.
— И насколько же гости нас обогнали в данной области?
— Лет на десять-пятнадцать минимум. И не только нас — всех! Мы просто не умеем делать еще некоторые вещи, увы…
— Сколько же вся эта штукенция энергии требует? — поинтересовался президент.
— Энерговооруженность данного корабля превосходит парочку вполне современных авианосцев. Да и то это не окончательная мощность. Есть еще и форсированный режим работы генераторов, а там расходы намного выше… — ответил на вопрос Верховного главнокомандующего один из встречающих.
— Дмитрий Павлович, если не ошибаюсь? — повернулся к нему президент. — Не встречались мы с вами раньше, хотя и наслышан я премного о ваших методах проведения анализа. Что можете сказать об энергетической установке объекта?
— Это космос.
— То есть? — удивился высокий гость.
— То и есть — это космические технологии, какими мы их в свое время представляли. Управляемый термоядерный синтез, проще говоря. И, в отличие от того, над чем мы сейчас работаем, данная штука намного превосходит нас абсолютно по всем параметрам. В первую очередь по энергоотдаче и безопасности. В непосредственной близости от установки рванул фугас — и хоть бы хрен! — ученый почесал взлохмаченную бороду. — Она автоматом заглушилась, закапсюлировалась и вышла в безопасный режим — вот и все! Как именно это произошло, мы не знаем.
— То есть вы хотите сказать, что она работает? И сейчас?!
— А что вас удивляет, господин президент? Греется. Как любой ядерный реактор, там тоже после прекращения цепной реакции еще долго выделяется тепло. Нам пришлось в авральном порядке сооружать ей систему принудительного охлаждения, так, на всякий случай… Не думаю, правда, что в этом есть особенная необходимость, — тут все трижды продумано.
— А от бортовой-то сети вы ее, надеюсь, отключили?
— Ну не настолько же тут все зеленые-то… — укоризненно покачал головой бородач. — И энергоотвод сделали, все как полагается! Не школьники чай!
— А кстати, — поинтересовался глава государства, не обращая внимания на колкость ученого, который был широко известен показным непочтением к высокому руководству. — Этот самый аварийный режим…
— Безопасный.
— Пусть так. Так вот он что, не предусматривает возможность самоуничтожения установки в случае захвата противником?
Бородач впервые уважительно посмотрел на собеседника.
— Предусматривает. В одном из режимов работы магнитных ловушек реакторный отсек превращается фактически в электропечь. Тридцать секунд — и кирдык машинке. Только переключение происходит по команде с центрального поста…
— Так он, стало быть…
— Такой команды не получил. Ну, за это надо не нас благодарить… вот товарищи военные моряки постарались… обрезали ему все каналы управления… Снаряд прилетел — и три метра волноводов снес к чертям! Так что управляющий компьютер мог хоть до посинения команды слать…
Осмотр продолжился.
Глава государства вместе с сопровождающими прошелся по коридорам, заглянув в машинное отделение, полюбовался сверху на маслянисто-черные механизмы и, поднявшись наверх, остановился в нешироком коридоре.
— Каюты комсостава, — открыл ближайшую дверь один из инженеров-экспертов.
— А неплохо тут! — оценил высокий гость обстановку.
— Это здесь так. А вот в кубриках для матросов, так сказать, все куда как победнее. Чисто по-спартански… Судя по тому, что мы тут видели, офицеры своих подчиненных держали в ежовых рукавицах и особо с ними не церемонились. Да и странно было бы другого ожидать… И в нашей истории так случалось, вспомнить хотя бы и британский флот!
— Ну да, — подтвердил Нечаев. — У них на нижних палубах настоящие тюрьмы оборудованы, аж две! Общего режима, так сказать, и поменьше для штрафников, как я полагаю.
— Не пустовали? — повернулся к нему президент.
— Они даже на время боя оттуда арестантов не выпустили — так там и задохнулись, бедолаги…
— Жестко!
— Куда уж больше! Чисто от нашего огня и пожаров погибло чуть менее половины экипажа. Я так полагаю, что, предчувствуя скорое затопление корабля, командир или еще кто-то распорядился перекрыть все выходы из помещений. Команду попросту утопили. Для сохранения тайны, надо полагать. А может быть, у них уже и возможности открыть выходы не имелось, реактор-то уже вышел в аварийный режим, вот напряжение в сети и пропало.
— А офицеры?
— Те, кто еще оставался жив, покончили с собой. Думаю, что и корабль пытались взорвать, но после попадания фугасного снаряда в центральный пост там просто не оказалось живых членов экипажа — некому было выполнить команду.
— Я не специалист, конечно… — потер переносицу Верховный главнокомандующий, — но ведь могли и какую-нибудь гранату в снарядный погреб бросить… Хватило бы!
— Хоть десяток! — пожал плечами контр-адмирал. — Там взрываться нечему…
— То есть? — удивился собеседник. — А снаряды?
— Сплошные куски металла? Для этого их надо сначала разогнать до соответствующей скорости как минимум! Да и в этом случае далеко не каждый снаряд рванет, там больше половины бронебойные болванки. Так что сами по себе эти чушки до вылета из ствола относительно безопасны. А вот после выстрела…
— А сколь велики здесь снарядные погреба?
— Сорок снарядов на башню — по двадцать на ствол.
— И все?!
— Так вы вчерашнее донесение не читали? — удивился Нечаев.
— В самолете уже сидел… не успел. Думал, сегодня все сам и увижу…
— Понятно… — понимающе наклонил голову моряк. — Здесь вообще нет какого-то большого снарядного погреба. Боезапас оперативно изготовлялся по мере необходимости. Из любого металлолома. Мы обнаружили уже подготовленное к плавке сырье — металлические детали корпуса, явно взятые с подбитых и потопленных «Наковальней» кораблей.
— То есть они могли стрелять любым металлоломом, хотите сказать? — приподнял бровь глава государства.
— Надо полагать, и стреляли. Здесь внизу есть плавильный цех, туда все и поступало. А уже оттуда наверх, к орудийным погребам. Там есть специальные трубчатые транспортеры.
— Хорошо, а порох? Или чем там они снаряды из стволов выбрасывали?
— Двухкомпонентное жидкое метательное вещество. Смешение происходит непосредственно в казеннике пушки. А сам по себе каждый компонент по отдельности относительно безопасен… хоть спичкой поджигай!
