— Тогда можно я кое-что скажу Флоре на прощание? — попросил Миша.
— Говори. Я разрешаю тебе.
Миша подошел к Флоре и крепко обнял ее за плечи.
— Вот и все, Флора, — сказал он дрожащим от слез голосом. — Океанида не отпускает меня от себя. Понимаешь, белые существа, обитатели Бермуд, начали являться ко мне в каюту еще в начале рейса. Они грозили потопить корабль, если я не соглашусь работать с ними. Поэтому у меня просто не было другого выбора! И они обещали когда-нибудь отпустить меня назад, на землю! Но я жив! Понимаешь, жив и полон надежды вернуться назад! — И Миша заплакал как ребенок. Флора хотела обнять его, но он жестом показал ей, что этого не надо делать. Успокоившись, он серьезно сказал: — После окончания поисков, вызова береговой охраны и составления всех бумаг, меня признают погибшим. Только ты этому не верь. Я ведь стою перед тобой. Я живой!
— Да, ты стоишь передо мной. Значит, ты жив!
— Они устроят панихиду и импровизированные похороны, но ты не верь, и когда рейс закончится, обязательно свяжись с моей женой и скажи ей, что я жив. Она поверит тебе.
— Молчать! — в гневе закричала Океанида. — Прочь отсюда, устрица!
Флора почувствовала, что ее закручивает вихревой поток ледяной воды и, словно пушечное ядро, выталкивает на поверхность.
Она всплыла недалеко от кормы вместе со своим чудо-компьютером. Матросы тут же заметили ее и вытащили из темной океанской пучины. Голова у нее была разбита, сознание спутано, а губы шептали толь одно слово: «Миша, Миша, Миша…»
— Несите ее в лазарет, — распорядился доктор. — Думаю, что у нее просто ушиб. Она ударилась лбом, и рана совсем неглубокая.
— Зачем она бросилась в воду? — удивленно спросила матросы.
— Она всегда странно себя вела, — сделал вывод руководитель погружений Телиев.
— Крыша поехала, вот что, — ответил моторист Паша. — А я-то, идиот, имел на нее виды.
— Ну и дурак, — ответил Эл, который явно заподозрил какую-то чертовщину. — Вам говорили зайти на острова, но вы не послушались и нарушили какой-то закон океана. Результат — потеря одной жизни и разрушение другой.
— С чего ты взял? Флора жива!
— Жива-то она жива, да только боюсь, что с головой у нее теперь будет плохо на всю оставшуюся жизнь.
— Вы слишком много разговариваете, господин геолог, — строго сказал капитан Николс. — Я прошу весь командный состав и начальников научных отрядов пройти в кают-компанию для оформления документов относительно случившейся трагедии. Через полчаса я жду всех на палубе для проведения траурного митинга.
С мрачными, грустными лицами люди разошлись, чтобы через полчаса выстроиться у кормы и проводить в последний путь моряка, тело которого так и не нашли. После траурной речи капитана матросы взяли гигантские венки, спустились к краю кормы и медленно спустили их на воду. Яркие сплетения из роз, хризантем и гвоздик плавно поплыли по воде, отдавая последнюю дань матросу и бесстрашному водолазу Михаилу Фадееву.
Флора наблюдала весь этот ритуал через окно лазарета, обхватив руками нестерпимо болевшую голову. О, как ужасны похороны на корабле, когда вокруг тебя только вода, и тебе некуда деться со своим горем. Кругом только волны и маленькое корабельное пространство, ограниченное палубами, мачтами, каютами… А какие скорбные лица у моряков, которые привыкли к капризам стихий, а к смерти — нет. Женщины, которых было совсем немного, плакали. Флора тоже зарыдала, хотя видела и запомнила Мишу живым. Ведь Океанида так и не вернула его. На ее рев тут же пришел доктор и сделал Флоре успокоительный укол, сказав, что ей нельзя нервничать после перенесенного стресса.
— И все-таки, зачем вы бросились в воду? — спросил врач, глядя на Флору своими серыми пронзительными глазами. — С самого начала было ясно, что Михаила не найдут. И потом вы не похожи на самоубийцу или сумасшедшую.
— Я вела свои исследования.
— Но это глупо.
— Там находится целое царство с огромной пирамидой из стекла.
— У вас шок. Вам все это показалось.
— Мне ничего никогда не кажется, — попыталась оправдаться Флора, но от укола язык у нее стал заплетаться и, не договорив, она начала засыпать, шепча странные, бессвязные слова.
— Вот это сейчас самое лучшее для вас. Давайте, поправим повязочку, повернемся на правый бочок и хорошенько поспим. Накрыв Флору еще одним одеялом, доктор вышел из палаты.
В коридоре к нему подбежал взволнованный Фил.
— Простите, с ней все в порядке?
— Все хорошо. Только довольно сильные ушибы в районе лобной части. Это не страшно.
— Я могу ее навестить? Понимаете, мы через несколько часов покидаем ваш корабль на пароме и швартуемся у Бермуд. Мне нужно попрощаться с ней.
— Через два часа она проснется, и вы сможете поговорить с ней.
— Спасибо вам, док.
Глава 3
Ровно через два часа Флора открыла глаза и увидела, что у ее постели стоит Фил, держа в руках охапку белых роз, которые дарят невестам на свадьбу.
— Флора — это тебе от всех нас, — с каким-то благоговением сказал Фил и положил на ее тумбочку душистый букет, благоухающий ароматом только что срезанных цветов. — Это особые цветы, которые мы заказали у Джека, капитана нашего парома на Бермудах. Такие цветы дарят только невестам.
— Это намек? — хохотнула Флора.
— Можешь считать, что да, — с грустью сказал Фил, и его серые блестящие глаза как-то потухли.
— Почему ты погрустнел?
— Потому что я пришел попрощаться.
— Попрощаться? Разве вы не едете с нами в Европу?
— Нет, Флора. У вашего капитана и у нашего Томаса очень большие расхождение по многим вопросам, включая происшедшую трагедию.
Но Флора его уже не слушала.
— Фил, милый ты мой человек! Мы что, никогда больше не увидимся?
— Тебе не надо волноваться, Флора. Ляг и слушай меня. Ты действительно для меня особенная женщина, и я бы хотел, чтобы наша дружба продолжилась. Но как нам преодолеть расстояние? Я могу пригласить тебя к себе или приехать самому. Вариантов предостаточно, но сейчас наша группа уезжает на Бермуды, а оттуда мы фрахтуем небольшое судно и возвращаемся домой, в Америку. Тем не менее, вы помогли нам собрали бесценный материал. А эта ужасная трагедия… Томас считает, что мы все слишком расслабились, но я не согласен с ним. Что, милая? — спросил Фил и сел на ее кровать. Он вытер мокрые от слез щеки девушки и поцеловал ее.
— Я знаю больше вас всех, — твердо заявила Флора.
— Ты имеешь в виду свой прыжок в океан? — спросил Фил. — Это поступок отчаянной смелости и самоотверженности, но безумный по своему безрассудству. Зачем ты прыгнула? Ты же могла погибнуть! Что бы я тогда делал без тебя, Флора?
