Двери театра гостеприимно распахнулись передо мной. Строгих теток в униформе нигде видно не было. Да и правда, чего теперь-то охранять, если спектакль подходит к концу, а следующий только завтра? Не станет же «безбилетник» ради просмотра спектакля на халяву сутки по темным углам прятаться? Вот тетки и разбежались кто куда. Сумки, наверное, собирают. Домой побыстрее уйти хотят. Я оглядела пустынный вестибюль. Да, приехала… Кого пытать-то буду? Себя, что ли, или зрителей? Вот как раз они повалили дружной толпой. Похоже, спектакль удался. Лица у зрителей довольные. А вон и тетки в униформе. Выбрав, на мой взгляд, самую словоохотливую из них, я поспешила перехватить ее, пока она не успела заняться своими прямыми обязанностями. Тетки направлялись в гардероб, обменивать шубы на номерки.
— Простите, не могли бы вы ненадолго задержаться? — хватая тетку за рукав, обратилась я к ней с вопросом.
— Да сколько угодно, госпожа гражданка. Задержаться, да по уважительной причине, это я завсегда, — радостно защебетала круглолицая гардеробщица. — У нас там сейчас такое начнется, почище вашего Вавилонского столпотворения будет.
— Вот спасибочки, — подстраиваясь под тон гардеробщицы, проговорила я. — А то я прямо растерялась. Столько народу, к кому кидаться, не знаю. Вот вас увидела и сразу поняла: человек вы добрый, отзывчивый.
— Это верно. И добрая я, и отзывчивая. Потому и бедная, наверное, — произнесла гардеробщица и рассмеялась заливистым смехом. — Ну, что за беда у вас стряслась, госпожа гражданка? Номерок посеяли? Так это не беда. У нас такое сплошь и рядом случается. Вам только и нужно дождаться, пока народ схлынет. Какая шубейка бесхозная останется, та и ваша.
Я оглядела себя с головы до ног. Верхняя одежда, которую я и не собиралась сдавать в гардероб, красовалась на мне. Интересно, веселушка-гардеробщица принципиально этого факта не замечала? Сделав вид, что не обратила внимания на ее оплошность, я вежливо спросила:
— Может, у вас здесь какой-никакой уголок имеется поукромнее? Тема у меня уж больно деликатная. Не для посторонних ушей.
— А, так вы посплетничать хотите? Про театральных небось? — выдвинула новое предположение круглолицая. — Сразу предупреждаю. У нас это не приветствуется, чтобы сотрудники театра про артистов сплетни распускали. Мне ради вашей прихоти подставляться не резон.
— Нет, нет. Никаких сплетен, — замахала я руками на гардеробщицу. — Как вы только подумать такое могли?
— А чего? Дело, поди, житейское. Каждому охота знаменитостям под одеяло заглянуть, — ничуть не смутившись, сообщила гардеробщица. — Только в этом вопросе я вам не помощница. Или вы чья жена? Из наших, из театральных? Полюбовницу супружника выслеживаете? Напрасная трата времени. Ну, чего разволновались? Подумаешь, загулял мужик. Порезвится, порезвится и в семью вернется. Все они возвращаются. Поверьте моему опыту. Уж я-то на таких, как вы, нагляделась. А станете отношения выяснять да на чистую воду мужика своего выводить, враз потеряете.
Я мысленно застонала. Ну что за балаболка! Миллион предположений за минуту. Нет чтобы выслушать человека. Я все же решилась предпринять еще одну попытку. По всему выходило, что объект для расспросов выбран верно. Осталось только заставить ее повернуть свою бурную фантазию в правильное русло.
— Давайте все же отойдем подальше от толпы. Вот хоть к окошку. Там нам никто не помешает, — предложила я и потянула гардеробщицу к ближайшему окну.
Круглолицая не сопротивлялась. Видно, возбудила я ее интерес.
— Маруська, мой сектор обслужи. Я отлучусь ненадолго, — крикнула она на ходу своей товарке.
Как только мы оказались в относительном уединении, я подступила к ней с расспросами.
— Скажите, вы ведь в театре всех знаете? — задала я первый вопрос.
— А то как же? Всех до единого. Я в этом театре практически с самого рождения подвизаюсь. И артистов видела-перевидела. И начальства кругов пять сменила. И времена разные застала. И богатые, и не особо. У нас тут текучка страшенная. Не в артистических кругах, естественно. В обслуге. Одни уходят, другие приходят. А я остаюсь. Мне ведь все одно, при каком начальстве работать. Лишь бы деньгу какую-никакую платили да контрамарками снабжали, — пустилась в пространные объяснения гардеробщица.
— Я рада, что не ошиблась в вас, — польстила я круглолицей. — Тогда вы наверняка сможете мне помочь. Скажите, кто из артистов, из мужчин, не прочь халтуркой заняться?
— Чего? Какой еще халтуркой? — вытаращила на меня глаза гардеробщица.
— Ну, роль какую-нибудь сыграть. Не в театральной постановке, а вне театра, — пояснила я.
— Из мужиков, говорите? А вам это для какой надобности? Разыграть кого хотите или чего посерьезнее предложить? Если разыграть, так можете сразу об этом забыть. У нас в театре артисты серьезные. Не смотрите, что провинциальный театрик. Тут каждый за свое место держится. И на шелуху размениваться не станет, — заявила гардеробщица.
— Так-таки и никто? И деньги вашим артистам не нужны? — гнула я свое.
— Это смотря какие деньги, — авторитетно заметила гардеробщица. — И потом, где выступать, тоже значение имеет. Им же, артистам-то, имидж поддерживать надо. Вот предложите вы, к примеру, одному из них в неприличном фильме сняться. Он, к примеру, на денежки польстившись, даст согласие. А потом поставят его на главную роль, благородного синьора играть, а зритель его в вашем фильме углядел. Что тогда? Развратник в благородство играет. Это ж скандал какой! Нет, на такой риск из наших никто не пойдет. Зуб даю.
— Ну, почему сразу в неприличном?! Вполне приличная роль, — возразила я. — Если так, то найдутся желающие?
— Не факт. Это для вас, непросвещенных, любая роль, где портки стягивать не нужно, уже приличная. А у театральных свой расклад, — не сдавалась круглолицая. — Вы бы поконкретнее задачу описали, может, и подсказала бы, к кому стоит обратиться.
— На корпоративе выступить есть кандидаты? — решилась я.
— О, это пустой номер. Наши только через агентства работают. Да и то нечасто, — уверенно заявила гардеробщица.
— Ну, а если через агентство, тогда кого порекомендуете? — теряя терпение, спросила я.
— Тогда у вас только один вариант. Вениамин Яковлевич. Вот он иногда подрабатывает участием в таких мероприятиях. К остальным не суйтесь. Только обидите. А Яковлевич может и согласиться. У него жизненные обстоятельства. Мать больная. Каждый месяц прорва лекарств требуется. В подобной ситуации для него любой заказ за счастье, — выдала гардеробщица.
— И больше никого? — на всякий случай уточнила я.
— А вам одного мало? — рассмеялась гардеробщица. — Если так, тогда в цирк ступайте. Вот тамошние никаким приработком не гнушаются. Да и чего с них взять, с цирковых-то? Ни стыда ни совести. Каждый день телеса свои на всеобщее обозрение выставляют. Обтянутся синтетикой и прыгают по арене. Туда гоните. Выбор богатый. Хошь тонкого, хошь упитанного выбирай. Как выпечку.
