— Что покажу — ахнешь! Что покажу...
Наконец ему надоело оборачиваться на сестренку. Выбежал на
заснеженный лед и, пригнувшись, словно пытаясь разглядеть что-то, двинулся к
середине реки. Остановился, замахал нетерпеливо. Сестра подбежала, чуть дыша от
усталости и любопытства:
— Ну? Ну что там?
Мальчик указал темное пятно чистого льда меж белых слоев
снега. Плюхнулся прямо на лед, отчаянно уговаривая сестру, чтоб не боялась, а
когда она распростерлась рядом, принялся тыкать в лед пальцем, шепча, словно
боялся спугнуть кого-то:
— Гляди! Гляди вниз!
Девочка вгляделась — и вдруг увидела, что лед небывало
прозрачен, словно стекло. Сквозь его толщу отчетливо было видно желтовато-серое
песчаное дно, длинные, зеленые, чуть шевелящиеся от подводного течения стебли
плакучей травы и узкое, серебристое, отчего-то необыкновенно красивое тело
молодой щуки, которая замерла на самом дне и словно бы дремала.
— Ну? Ахнула? — торжествующе шепнул брат, и
потрясенная девочка в самом деле тихо ахнула.
— А теперь сюда гляди, Дашутка, — таинственным
шепотом велел брат и чуть подвинулся в сторонку. — Вот она...
Девочка приникла лицом ко льду — да так и обмерла, увидав
девичье тело, лежащее на речном песке. Зеленая трава вплелась в короткие, чуть
достигающие плеч русые волосы, обвила длинную белую рубаху. Ноги девушки были
босы, глаза закрыты.
— Кто это? — воскликнула девочка.
— Тише! — сердито шепнул брат. — Разбудишь!
Это русалка. И она спит.
— Спит?
— Ну да. Разве ты не знаешь? Зимою все русалки спят на
дне речном.
— А когда она проснется?
— Ну, вот лед пройдет, на березах лист брызнет — тогда
и проснется. Весной.
— Весной... — эхом отозвалась девочка, зачарованно
глядя на брата. — Как в песне?
— В какой песне?
Она глубоко вздохнула, а потом тихо-тихонечко запела:
Березоньку мне жалко -
К зиме вся облетит.
На дне реки русалка
Красивая лежит.
Лежит она, не знает,
Жива иль не жива,
И тело оплетает
Плакучая трави...
— Ну да, я же и говорю, — прошептал брат. —
Настоящая русалка... Давай еще пой. Слышь, Дашутка? Пой еще!
И она опять запела тоненьким голоском:
Когда очнется снова,
Не ведает о там.
Чертоги водяного -
Русалкин зимний дом.
Когда зима-зимица.
Ручьями уплывет,
Весну восславят птицы,
Русалка оживет.
— Ну, чего замолчала? — сердито шепнул
брат. — Забыла, что ли?
— Нет, не забыла. А боязно: вдруг услышит песню да
ка-ак откроет глаза...
— Не откроет. Она крепко спит. Я когда первый раз ее
увидал, так кричал-кричал, звал-звал, а она все спит да спит.
— А как ее зовут? — шепнула девочка.
— Да разве ж у русалок бывают имена? — изумился
брат.
— Неужто ж нет? Матушка рассказывала, что русалки — это
девицы, которые утопились от несчастной любви. А ежели они девицы, значит, у
каждой было имя. Может, ее звали Грушенька. Или Машенька.
— Или Дашенька, — засмеялся брат, но сестра
испуганно перекрестилась:
— Боже сохрани!
И снова замерла, вглядываясь в чуть улыбающиеся губы русалки
и ее длинные ресницы. У людей такой красоты не бывает... Какого же цвета у нее
глаза? Голубые? Зеленые? Или просто серые? Но они откроются только весной.
Скорей бы весна! Тихий снег посыпался с небес, легкой дымкою прикрывая лед и
спящую под ним русалку.
Пусть спит. До весны еще далеко!
