– Не-а. Он возглавляет клуб «Атлет». Тут, неподалеку.
– Живет поблизости?
– В тридцать пятом доме, квартира пятьдесят семь.
– Отлично, отлично, – пробормотал Дима. – А
почему ты думаешь, что это именно Лагутин? Он тебе не нравился? Как педагог?
– Наоборот, – по-взрослому пожал плечами
Женя. – Очень нравился. Классный был педагог. Возил нас на природу, в
турпоходы, в бассейн, на стадионы. Столько своего свободного времени тратил!
– Почему ты на него подумал? Жанна тебе намекнула?
– Нет, с Жанной мы никогда не обсуждали ее симпатий.
Она меня держала на привязи, как собачку. Наверное, решила, я так втюрился, что
все стерплю.
– А ты не стал бы терпеть?
Женя еще раз стрельнул глазами в сторону собеседника и,
тяжело вздохнув, признался:
– Стал бы, наверное. Даже уже начал. Я ведь несколько
раз видел Жанну с… ним.
– А у тебя не было желания рассказать кому-нибудь из
взрослых? Своей маме, например? Или старшей сестре Жанны? Ведь это
неестественно – девочке встречаться с таким взрослым мужчиной.
Женя с жалостью поглядел на серьезного Диму:
– У нас это не катит. Может, раньше принято было… А
сейчас у нас девчонки такую захватывающую жизнь ведут, что языка не хватит на
них ябедничать. Да и мальчишки тоже… похлеще, чем взрослые.
– Но ведь Жанна была не просто какая-то там
девочка, – не согласился Дима. – Ты с ней дружил, она выделяла тебя
среди других.
– Все равно. Взрослых мы в свои дела никогда не
впутываем.
– А с самой Жанной ты когда-нибудь говорил о… ее новом
увлечении?
– Пытался. Но она высмеяла меня. Сказала, что я дурачок
и это не мое дело.
– А ты?
– А я сказал, что ревную.
– А она?
– А она сказала, у меня кишка тонка ревновать.
– Как он выглядел, этот тип из «Макдоналдса»?
– Как настоящий шпион. На голове – кепка с козырьком,
очки затемненные, огромные, в пол-лица. Такого не узнаешь, если что.
– Но ты все равно подумал на Лагутина. Почему? Тебе
что-то показалось в нем знакомым? Осанка, походка, одежда? Может быть,
татуировка или еще какая особая примета? Или голос? Ты слышал его голос?
Пока Дима перечислял, Женя Сушко отрицательно мотал головой.
– Нет, я ничего в нем не заметил знакомого. И голоса не
слышал. Я из-за другого на ББ подумал. Незадолго до того, как он из нашей школы
ушел, мы ездили на районный спортивный праздник в соседнюю школу. Сначала
суматоха была, потом начались выступления. Я Жанну потерял. Начал
искать. – Женя замолчал.
– И увидел ее с Лагутиным?
– Да. Они целовались в раздевалке. Жанна стояла на
низенькой тумбочке и обнимала его двумя руками за шею.
Дима ничем не выдал своего волнения. Просто спросил:
– Они тебя видели?
– Нет, я ушел. Не то чтобы испугался, но было как-то и
страшно, и противно. Не знаю, как объяснить.
– Шок, вот что это было. Я бы на твоем месте тоже
почувствовал себя не в своей тарелке.
Женя немного оживился:
– Такое чувство было, как будто тебя под дых ударили.
Понимаете, если бы ББ такой же козел был, как наш бывший преподаватель физры,
мне бы просто противно стало, и все. А Борис Борисович…
– Да, ты говорил, что тебе он нравился.
– Он всем ребятам нравился.
– Наверное, девчонкам тоже. Может быть, со стороны Жанны
это был просто порыв? А ваш Лагутин не захотел ее обидеть и высказался позже,
потом, когда ты ушел. Например, если бы мне выказала свою симпатию пылкая юная
девочка, я бы так и сделал. Не обижать же ее криком, понимаешь?
Женя пожал плечами. Было заметно, что такой поворот дела
кажется ему маловероятным.
– А еще когда ты видел Жанну с этим незнакомцем из
«Макдоналдса»?
– Он ее однажды возле школы поджидал. Я с последнего
урока ушел, домашнее задание не приготовил, а там как раз тетради надо было
сдавать. Ну, вот. Я вышел и вижу – он стоит с той стороны школьного забора,
возле «ракушек». Стоит, курит, облокотился о дерево.
– А как ты догадался, что это именно он?
– Очень просто. Он был в тех же очках. Они совершенно
не подходили ко всему остальному.
– А во что он был одет? – с любопытством спросил
Дима.
– Было еще холодно. На нем дубленка была, шапка
коричневая. И эти очки затемненные. Не из той оперы.
– Отличная память у тебя, парень. Ты не пытался за ними
следить?
– Пытался. А толку что? У него машина была. Белая.
– Машина? А какая? Ты в марках разбираешься?
– Разбираюсь. Я бы и номер записал, не успел просто
разглядеть. Машина стояла ко мне боком, когда они сели и поехали, я далеко был.
– Так какая же машина? «Волга»? – спросил Дима.
– Никакая не «Волга». «Жигули», «девятка».
– И спутник Жанны сел за руль?
– Да, он повел. Это его была машина. Если бы я тогда
номер разглядел…
– Кто же знал, что так получится? – сочувственно
проговорил Дима. – Не стоит из-за этого казниться.
– А вы милиции про Лагутина доложите?
– Сначала сам послежу. Если он покажется мне
подозрительным, то доложу. Надеюсь, ты не против?
– А про меня?
– Как скажешь, дружок.
– Лучше не надо.
– Лады. Давай договоримся так. Я раскрою, от кого получил
информацию, только в том случае, если Лагутин окажется по-настоящему замешан.
Речь идет об убийстве, мы не можем с тобой прятаться.
Дима специально сказал «мы с тобой», чтобы придать мальчику
хоть немного уверенности. Тот подумал и кивнул, соглашаясь:
– Ладно. В крайних обстоятельствах можете про меня
рассказать.
* * *
– Мы нашли его, – коротко сообщил Сухарев по
телефону. – Сейчас придем. Неверова с нами.
– Они его нашли, – повторил Ратников, выходя в
приемную и глядя на Лизу блестящими глазами. – Все сработало.
Фотографа звали Глеб Соколов. Это был довольно высокий
плотный человек сорока трех лет – живой, улыбчивый, уверенный в том, что все
люди – братья, и вполне довольный этим обстоятельством. Нина Николаевна
Неверова завороженно смотрела новому персонажу в рот и, кажется, на радостях
была не в силах мыслить здраво. Что бы у нее ни спрашивали, она только невпопад
кивала и сдержанно улыбалась.
