Сначала он хотел сказать, что расследует дело об убийстве ее
ровесницы, чтобы Алла отнеслась к его вопросам серьезно. Но потом передумал.
Девочка может испугаться и замкнуться в себе. Диме это было совершенно
невыгодно. Поэтому он ответил по-другому:
– К нам обратились родители одной девочки с просьбой
выяснить, нет ли у нее каких-нибудь отношений со взрослым мужчиной. С ее
учителем физкультуры.
Алла Баранова мгновенно съежилась и покраснела до корней
волос. У нее даже слезы выступили на глазах. К этому моменту они как раз дошли
до намеченной издали скамейки, и Дима первым сел на край, сложив руки на груди.
– Я думаю, именно ты можешь мне помочь, –
продолжил он, делая вид, что не замечает ее смущения. – Да ты
присаживайся, не стесняйся. Тебя мама не будет искать? Есть у тебя полчаса?
Алла молча кивнула. Видимо, она просто не в силах была
вымолвить ни слова.
– Все, что ты мне скажешь, останется между нами. Я
обещаю. Частный сыск – это совсем не то, что расследование, которое ведет
милиция. Понимаешь?
Алла кивнула и тихо пробормотала:
– Понимаю…
– Я не веду никаких записей, не буду никуда тебя
вызывать, не заявлюсь к твоим родителям. Просто доверительная беседа. Мы один
раз с тобой сегодня поговорим, и я исчезну.
– У Бориса Борисовича какие-то неприятности? –
немного успокоившись, спросила Алла. – Вы ведь про него будете спрашивать?
Кажется, вся школа знает про то, что я тогда натворила.
Дима посчитал, что уже может повернуться к ней, – с ее
лица схлынул пунцовый румянец. Девочка зажала руки между коленями и низко
наклонила голову.
– Ты стесняешься того, что произошло в прошлом
году? – закинул удочку Дима.
– Я?! – Алла вскинула голову и удивленно
воззрилась на Диму. – А чего мне стесняться?
Дима даже слегка опешил. Интересно, может быть, Круглов ему
что-то недорассказал?
– Ты ведь смутилась, – осторожно напомнил он.
– Это от неожиданности. Что вы хотите знать?
– Кто из вас в кого был влюблен.
Алла, ни на секунду не задумавшись, быстро ответила:
– Я в него.
– Борис Борисович, наверное, многим девочкам нравился?
– Конечно, многим. Они ахали, закатывали глаза, но это
все было так – баловство.
– А у тебя все оказалось серьезнее?
– Гораздо! – с чувством выговорила Алла и
посмотрела на Диму с внезапным интересом.
«Кажется, ей захотелось выговориться, – с
удовлетворением подумал он. – Сейчас она начнет вываливать на меня все,
что поверяла до сих пор только самой близкой подружке». Алла поджала под себя
одну ногу и переложила портфель на другую сторону скамейки. Теперь они с Димой
по-настоящему повернулись лицом друг к другу. Он старался сохранять на своем
лице выражение серьезной заинтересованности.
– Борис Борисович никогда не смеялся надо мной! –
выпалила Алла. – И не жаловался. Даже нашей классной не сказал. Когда я в
первый раз написала ему письмо, то думала, умру от волнения. Я даже в школу не
пошла на следующий день. Сделала вид, что заболела.
– Ты подписала свое письмо?
– Нет, не подписала. Да это и не надо было. Я письмо
ему в руки отдала. Я сразу так решила, что не буду тайком ничего делать. Это
ведь было настоящее чувство, понимаете?
– Угу, – сказал Дима.
– Другие девчонки тоже говорили, что влюбились в него.
Но они ничего не делали. Значит, врали.
– А ты?
– Ой, а я! Я ночами не спала, все только о нем и
мечтала.
– Послушай, Алла, а вот скажи, как ты представляла себе
развитие ваших отношений? Если бы учитель вдруг всерьез тобой заинтересовался?
Алла задумалась, явно слегка сбитая с толку. Она, видимо,
вообще не рассматривала подобного варианта. Мечты мечтами, но девочка двумя
ногами стояла на земле.
– Мне просто хотелось, чтобы он обратил на меня
внимание.
– Ну а если бы он обратил? Стал бы за тобой ухаживать?
– Тогда нам пришлось бы притворяться и
прятаться, – немного подумав, сделала вывод Алла.
– И ты стала бы притворяться?
– Ради Бориса Борисовича – да, – твердо ответила
девочка.
Даже сейчас, спустя год, она не утратила самоотверженности и
совершенно явно симпатизировала своему бывшему учителю.
– А что, если бы он разозлился, прочитав твое письмо?
Устроил бы тебе выволочку?
– Ну, наверное, он бы… как это сказать? Упал в моих
глазах.
– Но, судя по всему, Борис Борисович не разозлился?
Однако все равно навстречу тебе не пошел.
– Он был такой печальный, когда со мной разговаривал.
Такой серьезный и грустный…
«Вот ведь тоже еще актер ТЮЗа! – с некоторой долей
восхищения подумал Дима. – Подумать только, какие драмы разыгрывал!» В
зеленых глазах Аллы Барановой появилось мечтательное выражение.
– Он тебя хоть самый маленький разочек
поцеловал? – спросил Дима с живым интересом.
– Я сама. – Ресницы Аллы двумя черными веерами
упали вниз, когда она потупилась. – Я сама его поцеловала.
«Экий гаденыш наш Лагутин! Позволял-таки девчонкам проявлять
свои нежные чувства! Деликатничал, видишь ли, обидеть не хотел».
– А ты домой к нему ходила?
– Нет! – испуганно сказала Алла.
– Но, наверное, хотела, чтобы он тебя пригласил?
– Сначала хотела, а потом расхотела…
– Почему это? Испугалась?
– Да нет, не испугалась! Мне правда перестало хотеться.
– Ну, расскажи, пожалуйста. Я ведь для того и приехал,
чтобы ты подтвердила мою теорию.
– Какую? – настороженно спросила Алла.
– Что Борис Борисович вовсе не виноват в том, что в
него влюбляются ученицы.
– Конечно, не виноват! – горячо заговорила
Алла. – Разве он виноват, что такой красивый?
– Действительно, – пробормотал Дима. – Это же
природа виновата. Значит, он никогда не поощрял тебя?
– Нет, ну что вы! – принялась защищать
красавца-физкультурника Алла.
– Ему, наверное, было жаль, что у вас такая разница в
возрасте, – предположил Дима, представив себе Лагутина с гордой и
печальной физиономией.
– Да, а как вы догадались?
Дима чертыхнулся про себя. Действительно, как он догадался?
– Ну… Наверное, раз он был таким печальным, он тоже
что-то к тебе почувствовал.
Алла снова покраснела, только теперь, кажется, от
удовольствия.
