– Но, однако, и не слишком долго, – высказал мысль
Коля Михеев. – Зачем взрослому дяденьке платонические отношения с
маленькой девочкой?
– Да, главного мы пока так и не знаем – зачем
понадобилось Болотову разыгрывать весь этот спектакль: переодеваться Вадимом и,
встретившись с Жанной, подставлять его частным детективам, то есть нам.
– Снова перед нами встает эта загадка: почему девочка
не потеряла невинности? Зачем Болотов с ней возился?
– А ты читай дальше, – предложил Артем.
– Там должно быть про меня, – сказал Дима, имея в
виду тот вторник, когда он отправился следить за Жанной к школе.
– Действительно, есть и про тебя. Тебя засекли, но
полной уверенности, что ты следишь за Болотовым, у коллеги не было. Он написал:
«Возможно, за объектом и девочкой следят». Далее идет твой словесный портрет,
очень лестный, надо сказать, и номер твоей машины. – Ратников начал
зачитывать очередной кусок текста.
– Все, как мы и предполагали, – подхватил
Артем. – Болотов поехал в клуб, где в тот момент находился Вадим Хабаров, но
пробыл там недолго.
– Ровно столько, чтобы успеть вскрыть его шкафчик.
– Потом он на машине Вадима отправился встречать Жанну,
свозил ее развлечься, после чего поехал к Хабарову домой. Открыл дверь его
ключом, зашел и пробыл там ровно полчаса. После этого вернулся в клуб, пробыл
там еще минут пятнадцать. Видимо, успел положить на место все, что взял, и
поехал на службу.
– Теперь посмотри вечер четверга, первое апреля.
– Вечер, вечер… – Ратников пошуршал
листами. – Вечером первого апреля у коллеги случилась неприятность – он
Болотова потерял. Судя по отчету, парень не особо расстроился. Потому что он
уже засек все, что, как ему казалось, необходимо для отчета.
– Вот в чем дело! – повернулся Артем к
Лизе. – Мы подумали, что, раз детектив, следивший за Болотовым по
поручению жены, не забил тревогу, значит, Болотов Жанну Гладышеву не убивал. А
детектив всего-навсего это дело прошляпил.
– Если бы он знал, что мог предотвратить
преступление! – пробормотал Михеев и тут же сам себя одернул: – Впрочем,
что это я? Как он мог его предотвратить? Он мог только выступить свидетелем.
Болотов выбросил из машины в придорожную канаву уже мертвую Жанну.
– Почему Болотов убил Жанну? Именно в тот день? Что
случилось первого апреля такого, что могло бы подтолкнуть его к преступлению? –
Дима сжал кулаки и уставился в окно.
– Первого апреля Вадим сообщил Ольге, что бросает
ее, – напомнил Артем.
– Нет, это не то.
– Мотив убийства Жанны Гладышевой находится у Хабарова
в голове, – с внезапной уверенностью сказала Лиза.
– Только вряд ли он об этом догадывается, –
добавил Артем.
Лиза кивнула и продолжала:
– Он или не придает значения тому, что знает, или
подсознательно боится узнать правду.
На самом деле Лиза была очень близка к истине.
Вадим сидел в кресле, уставясь в стену. Картины прошедших
дней проносились перед его глазами, словно кадры немого кино. На похороны
Любочки пришло очень много людей – ее бывшие сокурсники, фотокорреспонденты,
старые друзья по двору, его коллеги и коллеги Ивана. Пока незнакомая Вадиму
заплаканная женщина, выйдя вперед, говорила какие-то слова, он, не отрываясь,
смотрел на большую фотографию Любочки, устроенную поверх сложенных горой скорби
венков.
Фотография была сделана год назад, Любочка выглядела на ней
счастливой и беспечной. Несмотря на мягкие, почти детские черты лица, глаза ее
казались глубокими и пытливыми. «Может быть, я напрасно считал свою сестренку
беспечной и наивной? – внезапно подумал Вадим, вглядываясь в
снимок. – И она была гораздо взрослее и мудрее, чем мне представлялось все
эти годы?»
Иван, стоявший по правую руку от него, нетерпеливо
пошевелился. На протяжении всего дня Вадим чувствовал его странное беспокойство
и даже тревогу, обращенные к нему. Он знал о причине.
Это случилось в феврале, когда люди еще ходили в теплых
пальто, а вся Москва лежала в снежных руинах. Снег валился с неба чистыми
хлопьями, но, едва коснувшись земли, обращался в жидкую грязь. Вадим, помнится,
только успел подумать об этом печальном превращении, когда увидел Ивана.
Он даже не мог вспомнить теперь, что делал на том чертовом
перекрестке. Куда шел, засунув руки поглубже в карманы плаща и плотно
закутавшись в тонкий шерстяной шарф. Красный глаз светофора остановил поток
пешеходов, вместе с которым он двигался вперед, на краю тротуара. Машины с
визгом проносились мимо, поднимая фонтаны брызг. Зажегся зеленый. Вадим перешел
на другую сторону шоссе, и тут ветер внезапно стих, а снег повалил сильнее,
падая отвесно. У этого серо-белого смешения стихий был свой запах – мокрого
асфальта, резины, автомобильных выхлопов и острой свежести неминуемой весны.
Иван стоял возле метро в своей любимой финской куртке и
держал в руках неправдоподобно огромный, просто вульгарно огромный букет
красных роз. Из-за этих роз Вадим, вероятно, и обратил на него внимание. Розы
были калиброванные, тугие, с только-только лопнувшими верхушками. Если
поставить их в горячую воду, они мгновенно развернут лепестки, выпуская на волю
божественный аромат.
Иван не видел приближающегося Вадима. Он посмотрел на часы,
потом на взлетающие стеклянные двери метро и вдруг широко улыбнулся. Вадим
сбился с шага и замер на месте. Невысокая стройная женщина в длинном черном
пальто с капюшоном и коротких сапожках торопливо подошла к Ивану и что-то
сказала, нежно глядя ему в глаза. Иван засиял в ответ и вручил ей розы. Женщина
ткнулась лицом в букет, потом обняла Ивана свободной рукой за шею и, притянув к
себе, поцеловала. Поцелуй получился долгим и чувственным. С головы незнакомки
упал капюшон, обнажив блестящие темные волосы. Когда они оторвались друг от
друга, Иван взял незнакомку за руку и, медленно стащив с нее перчатку,
наклонился и поцеловал по очереди каждый пальчик. Глядел он при этом ей прямо в
лицо.
И вдруг взгляд его, отклонившись в сторону, случайно упал на
неподвижно стоящего Вадима. Иван вздрогнул, и перчатка дамы выпала из его руки.
С исказившимся лицом он наклонился, чтобы поднять ее, а в это время Вадим,
внезапно очнувшись, нырнул за киоски, шеренгой выстроившиеся возле входа в
метро. Остановившись возле одного из них, он тупо уставился на прилавок,
заваленный журналами и газетами, и стоял так до тех пор, пока расстроенная
продавщица не постучала монеткой изнутри по стеклу. Тогда только он очнулся и
побрел прочь.
Ни разу с тех пор они с Иваном не заговаривали об этом
эпизоде. Но неловкость, возникшая между ними, со временем превратилась в легкое
отчуждение. Вадима раздирали сомнения. Стоит ли заводить с Любочкой разговор о
подводных камнях ее брака? Может быть, намекнуть ей на истинное положение
вещей? Или сказать разом всю правду? Или вообще ничего не говорить и
постараться забыть то, что стало ему известно?
