– Я ненадолго. Коля, – обратился он к
Михееву, – можешь пойти со мной, если хочешь.
Михеев пожал плечами и поплелся следом за ним.
– Куда они? – спросил хмурый Ратников.
– Думаю, в аэропорт. – Артем повернулся к Вадиму:
– У Болотова есть заграничный паспорт?
– Вы что, думаете, он захочет удрать из страны, как
какой-нибудь злодей из шпионского романа? – насмешливо спросил тот. –
Паспорт у него, конечно, есть. Но ваше предположение – форменная глупость. Если
даже вы правы… Я подчеркиваю – если… То Иван все равно придет посмотреть мне в
глаза. Чтобы там ни было – предательство, убийство…
– Блажен, кто верует, – пробормотал Ратников и
сказал, обращаясь к Артему: – Позвоню-ка я своему дружку на Петровку…
Неспокойно мне.
Он скрылся в кабинете, а Вадим с усмешкой сложил руки на
груди. Прошло полчаса. Потом сорок минут. Мрачная печаль слетела с лица
Хабарова, как вчерашнее воспоминание.
– Монада, – внезапно сказал он. – Зло внутри
добра, добро внутри зла. Раньше я это понимал, а теперь не понимаю.
Лиза нервничала, кажется, больше всех. Когда она наливала
себе очередную чашку кофе, пальцы у нее дрожали. Артем ободрял ее, как мог.
– Женская интуиция, – шепотом сказал он, когда во
дворе засигналила машина. – Я считаю, что это твоя заслуга, милая. Так что
радуйся.
– Я не чувствую никакой радости. Какая тут радость?
Только страх и горе.
– Потом почувствуешь. Пройдет время, страсти улягутся…
Болотов вошел в приемную так, словно это было его решение –
явиться сюда и расставить все по своим местам. Вадим тяжело поднялся ему
навстречу. Иван встретился с ним взглядом, усмехнулся и отвел глаза.
Вслед за Болотовым в офисе появились явно взволнованные Коля
с Димой и человек в штатском, которому посулили одновременное раскрытие трех
убийств. Он был высоким, сильным, с круглым лицом и светлыми умными глазами.
Коротко поздоровавшись с присутствующими, он пожал Ратникову руку и скромно сел
в глубине комнаты. Лиза незаметно привела записывающую аппаратуру в боевую
готовность.
– Меня собираются тут допрашивать? – капризно
спросил Болотов, продолжая избегать взгляда друга детства.
Ему никто не ответил. Но вдруг подал голос превратившийся в
один натянутый нерв Вадим:
– Тут уверяют, что ты убил трех человек. Ты уж скажи,
будь другом, что это ошибка. Глупость какая-то. Ванька, не молчи.
Иван тяжело плюхнулся на стул, закрылся руками, спрятав в
них лицо.
– Ты… – внезапно задрожавшими губами прошептал
Вадим. – Ты убил Любочку?! Посмотри на меня! За что ты ее убил? За что,
ответь мне? Я прошу тебя ответить, слышишь? Нет, я не верю. Это недоразумение…
Иван!
На его скулах плясали желваки, глаза превратились в узкие
щелочки. Болотов внезапно сморщился, словно собравшийся зареветь ребенок, и,
подняв голову, все-таки посмотрел на Вадима.
– Я не хотел. – Слова его, словно брошенный на
пробу мяч, покатились по комнате. – Я сам не знаю, как буду без нее… У
меня не было другого выхода. Это произошло случайно… – Он оглянулся на
человека в штатском и быстро добавил: – Я находился в состоянии аффекта.
Вадим хрипло рассмеялся, опалив присутствующих своей болью:
– А Ольгу ты за что убил? И Жанну? Ведь она была совсем
еще девочкой! Ты ребенка убил. Ребенка!
Иван снова закрыл лицо руками и начал раскачиваться из
стороны в сторону, время от времени издавая короткие жуткие стоны.
– Кто-нибудь может мне объяснить? – Вадим
потерянно озирался.
Лиза тихонько кашлянула.
– Когда вы увидели его с другой женщиной, –
сказала она, – Болотов испугался. Испугался того, что вы расскажете сестре
о его романе и она его бросит.
– Все равно не понимаю, – сказал Вадим. –
Из-за этого же нельзя убить. Даже если бы Любочка ушла.
– Он не мог позволить ей уйти, – уже гораздо
увереннее сказала Лиза.
– Почему?
– Потому что она была залогом его профессионального
успеха.
Иван перестал выть и, отняв руки от лица, со страхом
взглянул на Лизу.
– Ваша сестра, Вадим, была очень талантлива, –
продолжала та, не обращая внимания на Ивана. – Она делала потрясающие
вещи, это уже не я говорю, это говорят профессионалы. Думаю, ваш зять,
препятствуя карьере жены, беззастенчиво пользовался ее идеями и находками. Они
всегда имели успех. Хорошо оплаченный, между прочим.
Иван злобно сощурился:
– Откуда вы узнали?! Вы… – Он сначала озлобился,
потом вдруг снова потух и принялся шепотом причитать: – Я не хотел, это вышло случайно…
– Ты пользовался Любочкиным талантом? – грустно
спросил Вадим. – Воровал идеи, а ее, значит, побоку пускал? А я тебе
верил… Я думал, ты ее любишь…
– Я ее любил! – выкрикнул Иван злобно.
– И еще – завидовал ей, – добавила Лиза, не
удержавшись.
– Ну и что? – вскинулся тот. – Можно
подумать, из вас никто никогда не завидовал ближнему.
– Если любишь человека по-настоящему, то радуешься его
успехам, – тихо сказал Ратников.
– Это если у тебя есть свои успехи, – сварливо
возразил Болотов. – Тогда можно побыть добреньким!
– А вы удивляетесь, почему он не отпустил вашу
сестру, – грустно усмехнулась Лиза. – Ему было не просто невыгодно –
невозможно отпустить Любочку. Развод означал для него конец карьеры или по
крайней мере ее заметный спад. Развода нельзя было допустить. Поэтому вы,
Вадим, узнав про любовницу, стали представлять для него угрозу. Вы могли все
рассказать Любочке в любой момент.
– Почему же он не убил сразу меня? – с вызовом
спросил тот.
– Я вообще не собирался никого убивать! –
огрызнулся Иван. – Как ты не хочешь понять – это была случайность, ошибка,
помутнение рассудка!!! – он сорвался на крик.
– Наверное, он действительно не хотел убивать, –
спокойно согласилась Лиза. – Может быть, вы все-таки сами объясните, что
вас заставило действовать так, а не иначе?
Болотов будто обрадовался возможности выговориться.
– Я видел, что Вадька колеблется – сказать Любочке или
не сказать, – быстро заговорил он. – И у меня родился план.
Беззлобный, неопасный. Я решил чем-нибудь отвлечь Вадьку. Так запутать его в
собственных неприятностях, чтобы он забыл о чужих. Но рычагов воздействия на
него было мало. Сама Любочка (это не подходило) да еще Ольга, с которой он
худо-бедно, но год вместе прожил.
Вадим сосредоточенно глядел на лихорадочно выдающего
информацию Ивана, изо всех сил стараясь переварить открывшуюся правду.
Некоторых слов он даже не слышал, повторяя про себя, словно заклинание: «Это
Ванька убил мою Любочку».
