– Мне уйти?
– Нет, оставайся. Я хочу, чтобы ты слышал.
Пока тревожно стучались в чужую жизнь гудки дозвона, Андрей стоял к Вере спиной. Вторжение – для него новый опыт.
– Здравствуй, Витя, – голос Веры звучал глухо от волнения. – Это я.
– А кто еще. Ну, и где тебя носит? Мы и сегодня должны сидеть без обеда и ужина?
– Приготовьте себе что-то. Морозилка забита. Там есть и полуфабрикаты.
– Да что ты говоришь! Ты так о нас позаботилась? Может, скажешь, где ты, черт побери?
– Ты мне не даешь. Я сейчас у сына Елены Леонидовны Виленской… Ну, в общем, это моя знакомая из салона. У него беда, мать убили. Он плохо себя чувствует, не может выходить из дома. Я пока побуду здесь.
– У меня нет слов… Одни рыдания. Ты себя слышишь?
– Да. А ты?
– Я слышу, что ты, наконец, свихнулась окончательно со своим салоном. Ты – старая жирная баба, потащилась к какому-то мужику и делаешь такие заявления. Да я сейчас позвоню в полицию и психушку, чтобы тебя забрали в чужой квартире.
– Серьезно? Я, наверное, что-то пропустила. Есть такой закон – сажать в тюрьму старых и жирных? Лечить в психушках тех, кто ходит в салон?
– Ты со мной шутки шутишь?
– С тобой нет. Игорь дома?
– И Игорь дома, и его фактически жена.
– Дай ему трубку.
– Привет, ма. Слушай, я фигею. А батя прав. Ты как-то кукукнулась…
– Так, можешь не продолжать. Я вдруг подумала… Имеет ли право рожать сына в двадцать лет женщина, которая не знает, что «Черную курицу» и «Золотой ключик» написали дядя и племянник…
– Так, еще прикольнее. Ты это к чему?
– Пока, сынок. Приятного аппетита.
Андрей быстро повернулся, предлагая на этот раз свою помощь. К его удивлению, глаза Веры были совершенно сухими. Даже обожженными. Как будто в ненастную зиму ворвался знойный ураган ненависти и предательства.
– Ты слышал? У них все в порядке, – сказала Вера и плотно сжала рот: не для плача, для скорби.
– Слышал, – спокойно и мягко произнес Андрей. – И очень жалею, что не могу найти слова. Понимаешь, я всегда один, я перестал доверять своим словам, произнесенным вслух. Я разговаривал без слов, с теми, кого уже нет. Я позволил себе жить как изгой, как прокаженный. А на свете уже была ты. Теперь ты пришла и сразу заразилась моей проказой. Что мне хочется сказать о тебе… То, что уже сказал не я. «Мы брать преград не обещали, мы будем гибнуть откровенно… Ты – благо гибельного шага, когда житье тошней недуга… А корень красоты – отвага, и это тянет нас друг к другу». Это Пастернак.
– Ох, даже сердце замерло. Какой ты…
– Какая ты…
Они сделали движение друг к другу и остановились в полушаге. Он всего лишь протянул руку к тяжелому поясу с кистями на ее халате, и пояс сам по себе развязался. Он молча смотрел на ее лицо, на упругую, светлую кожу самого красивого тела.
– Что еще сказал Пастернак? – спросила она.
– «Ты так же сбрасываешь платье, как роща сбрасывает листья, когда ты падаешь в объятья в халате с шелковою кистью…»
Никто из них не знал, что бывает так.
Глава 5
Машина Славы Земцова остановилась у открытых ворот больницы. За рулем был он, рядом сидела Настя Кольцова, на заднем сиденье – два сотрудника. Они сначала оценили ситуацию, глядя в окна. Потом вышли. Слава внимательно осмотрел странную «Скорую помощь» с подмосковными номерами. Бледная Настя шагнула в открытые ворота. Там было что-то невероятное. Суетились и орали массивные тетки, за которыми стояли мужчины в черных куртках и натянутых на глаза вязаных черных шапках. Квадратная женщина налетала на пару приличных, интеллигентных людей:
– Последний раз повторяю: покиньте территорию больницы. Или я звоню в полицию.
– Если вы не хотите говорить, куда вы везете ребенка, – произнес молодой мужчина в очках, тогда разрешите нам его сопровождать. Это же черт знает что, хватать искалеченного сироту из больницы, куда-то тащить…
– Больше вам ничего не хочется? Может, вам еще тут концерт по заявкам устроить? Вам делать нечего, поэтому вы и мешаете людям выполнять свой долг.
Настя смотрела на служебный выход больницы. Оттуда два медбрата в синей форме несли на носилках мальчика. Он был уже в курточке, шапке, которая сползла набок. Он не плакал. Он смотрел по сторонам, как будто ждал кого-то конкретного. Кто обязательно его спасет. Рядом с дверью стоял завотделением Егор Григорьевич. Он стоял с каменным лицом. Крепко сжав зубы и кулаки в карманах.
– Прошу прощения, – обратилась Настя к женщине-квадрату, – какой долг вы сейчас выполняете?
– Еще одна притащилась! Пора это кончать.
– Наверное. Вот мое удостоверение. Я – адвокат. Анастасия Кольцова.
– Так, – рявкнул черный тип. – Кончать так кончать. Уже правозащитники притащились. Ну, не могут они без маски-шоу. Я сам их всех сейчас отсюда раскидаю. После этого больничка, может, и понадобится.
– Это беспредел, – повернулась к Насте спутница человека в очках. – Вот еще кто-то приехал. Они обложили ребенка со всех сторон. Я пробовала звонить сама в полицию, там вообще смеялись!
– Приветствую всех, – негромко произнес Земцов. – У нас разделение труда, мадам. Кто-то смеется, кто-то работает. Не так ли, Раиса Ивановна? Вы ведь были неоднократно предупреждены о том, что попытки спрятать от следствия детей, являющихся не только пострадавшими, но и основными свидетелями по делу об убийствах, с вероятно, корыстным мотивом – уголовно наказуемы. И, тем не менее, вы продолжаете это делать. Теперь придется, разумеется, давать моим коллегам полную информацию о месте, куда вы так рветесь вывозить детей. Сдается мне, там ждут интересные открытия, которые прояснят, в частности, ваши мотивы. Ваша «Скорая» задержана для проверки. Машина с такими номерами в структуре «Скорых» Москвы не значится. Сейчас подъедет другая машина, на которой мальчик Костя Ветров в сопровождении адвоката и поедет в клинику для восстановления, долечивания, осмотра экспертом. В дальнейшем адвокат будет представлять все его интересы, включая имущественные. Честь имею. Полковник Земцов.
– Это что? Я уже не понимаю ничего, – повернулась Светлана к Станиславу. – Это другие бандиты?
– Нет, – ответила ей Настя, – это на самом деле отдел по расследованию убийств. Занимаются гибелью матери Кости в ДТП. Не исключено, что наезд был сознательным, то есть убийством. Предъявлять документы тут никому не требуется. Люди все знакомые. Предупрежденные о последствиях. Возьмите мою карточку. Позвоните вечером, я вас проинформирую. Думаю, вам разрешат навещать Костика.
Она подошла к носилкам и сказала:
– Костик, ты едешь со мной. Мы приедем в хорошую маленькую больницу, у тебя там будут книжки, игрушки, к тебе будут приходить.
