Или?..
Портьеры шевельнулись, и Анна резко повернулась на шорох.
— Кто здесь? Ора? Роэлин?
Темнота покоев пахла шипром и океаном, а тяжелая ладонь, опустившаяся на плечо, пригвоздила к креслу.
— Не шумите, Ваша Светлость.
— Вы!..
— Я, — кивнул Йарра.
— Вы как сюда попали?! Вы что себе позволяете, граф?! — Анна попыталась вскочить, но Йарра с силой толкнул ее в кресло.
— Сидеть! — рыкнул он. — Вы заигрались, Анна. Мне не выгодна война с Луаром, мне не нравится убивать женщин, но, если вы не успокоитесь, я это сделаю. Вам все ясно?
— Я не понимаю, о чем вы!
— Не ори! — Ладонь графа зажала ей рот. — Все ты понимаешь. Сначала Стен и Пратча, теперь яд в кубке Рэйлиры, смерть Мэй-Лин, которую Фьюйз якобы видел на приеме Протектора… Я бы поверил в женскую ревность и месть, вы же совершенно невозможные существа! — если бы не одно «но». Вы когда-нибудь видели повешенного вблизи, Анна? — вкрадчиво спросил Йарра, и его руки легли на ее горло. Сжали. — У него вываливаются глаза и язык, отекает и чернеет лицо. Мэй-Лин никогда бы этого не сделала с собой. Она бы, скорее, уснула, нанюхавшись цветов мертвянника. Я осмотрел ее тело, и знаете, что нашел? Чужую кожу под ее ногтями и шишку на голове. Мэй-Лин оглушили, а потом убили. На что вы подцепили Фьюйза, Ваша Светлость? Впрочем, не важно, — скрипнул зубами Йарра. — Он мне сам расскажет.
Анна сидела, вжавшись в спинку кресла и, часто дыша, смотрела на сюр, отражаемый зеркалом: она сама — бледная, растрепанная, со смоляным локоном через лоб, и дальше, на щеку — и чужие руки под ее подбородком. Огромные ладони, которым ничего не стоит сломать ей шею.
— Не смотри в зеркала, не смотри! Грех!
— Вы боитесь меня? — тихо спросил Йарра. — Правильно. Бойтесь. Потому что если вы не отступите, я вернусь. И не только за вами.
Давление на горло исчезло. Колыхнулись портьеры, хлопнула створка окна — сорок локтей гладкого гранита над землей.
Анна закрыла лицо руками и разрыдалась.
Меотский хрусталь перемигивался со свечой, шептал и подсказывал… Как в юности.
— Господин мой суженый… — горько усмехнулась женщина.
Годы стерли любовь к мужу, оставив только страх перед вспышками ярости, толику презрения за излишества и ненависть за Марианну, на которой Луар поставил крест, едва узнав о бесплодии дочери. Но уничтожить Йарру может только ее муж.
— Вы обещали мне голову Раду Виоре, — сказала она князю.
Луар, недовольный тем, что его побеспокоили в столь поздний час, пронизывающе взглянул на жену.
— Неймется, Анна?
— Вы обещали, — тихо, но твердо повторила она. — В Лизарии мир, степняки отошли за Нэю, на Островах порядок. Йарра вам больше не нужен, мой господин. Более того, он становится опасен для вас — слишком любят его чернь и армия. Лучше убрать графа до того, как он вернется в княжество. Достать Виоре в замке на порядок сложнее.
— Пробовали?
— Пробовала, — не стала отрицать Анна.
— Граф Йарра пал смертью храбрых при попытке освобождения Косты мятежниками. Мы скорбим, — задумчиво протянул князь. Усмехнулся, увидев, как вспыхнули глаза жены. — Я бы еще приберег его, но будь по-вашему.
Йарра пришел под утро. Сначала я услышала тихую перебранку за дверью — Сэли увещевал кого-то, уговаривая отдохнуть и отоспаться, потом рык Йарры — Сиятельство сообщил, что, если степняк не даст пройти, он спустит его с лестницы, потом грохот, от которого проснулся спящий у меня в ногах Рени, и наконец в спальню ввалился граф. Мокрый, грязный, как если бы долго бродил под стучащим по окнам дождем, в разорванном дублете и со стремительно опухающей челюстью. В руках он сжимал какую-то сумку.
— Какая… пас-то-раль, — тщательно выговаривая слова, оскалился Йарра при виде меня и Рени. — Исчезни, — приказал он целителю. — Как себя чувствуешь?
Во рту сушит, голоса нет, несмотря на мятное обезболивающее ноет желудок, а сердце нет-нет да и сбивается с ритма. Для человека, меньше суток назад принявшего слоновью дозу яда, я чувствую себя великолепно.
— Нормально, спасибо, — шевельнула я губами.
Граф кивнул и, дважды споткнувшись на ровном месте, свалился в кресло, едва не опрокинув его.
— Вам плохо? — Светлые, неужели снова ранен?!
— Да, Лир-ра, мне плохо, — скрипнул половицами Йарра, разворачиваясь ко мне.
— Так может, лекаря?
— Лекар-ря? Можно и лекар-ря… Сюда иди, — скомандовал граф.
Завернувшись в одеяло, я сползла с кровати и пошла к Его Сиятельству, старательно огибая оставленные его сапогами мокрые следы. Чем ближе я подходила к графу, тем отчетливее становился кислый запах портовой сивухи.
— Вы что, пьяны? — не поверила я.
— Как с-скотина, — подтвердил Йарра, тряхнув волосами. — Вести себя собираюсь соответственно, — ухмыльнулся он и дернул край одеяла.
Беззвучно вскрикнув, я упала на него, выгнулась, пытаясь увернуться от пьяного поцелуя.
— Отпустите!
Йарра прижал меня к себе, зло впился в губы.
— Вот так, — тяжело дыша, сказал он. — Вот теперь мне лучше. А если поиметь тебя, станет совсем хорошо. — А в глазах флер…
— Не надо! Я не хочу!
— Ты никогда не хочешь, а потом орешь подо мной, как мартовская кошка, — противно засмеялся граф. Сунул ладонь в вырез сорочки, лапая грудь, с нажимом провел ртом по шее. — Ведьма… — хрипло прошептал он.
Заметил, что у меня по щекам текут слезы, и с проклятием столкнул с колен, сбросил на пол сползшее с меня одеяло.
— Не рыдай, не трону. Сядь, — буркнул он. — Ровно сядь! — рыкнул он, когда я сжалась в комок на пятачке, одеяла.
Я расправила плечи, сложила руки — благовоспитанная леди, присевшая на траву в ворохе юбок. Только вместо юного пажа невменяемый граф. Я чувствовала, как его взгляд скользит по мне, останавливаясь то на груди, просвечивающей сквозь сорочку, то на голых ногах, то на кружеве панталон, не доходящих даже до середины бедра.
— Ты красивая, — заявил вдруг Йарра. — Очень. — Вытряхнул из притороченного к поясу мешочка горсть мятых ягод хиэра, ссыпал их в рот, запил портвейном из меха, который я вначале приняла за сумку. — Да, ты очень красивая, — повторил он, и сразу же, безо всякого перехода: — Сибилл сжег свою шильду. А я тебя берегу. Цени.
Сибилл?! Шильду?! Он меня поэтому терпеть не может?!
— А что случилось с третьей женщиной, обладающей флером?
— Ее сожгли. Как шильду.
— Почему ты меня не любишь, Лир-ра? — скалясь, спросил граф. Я поперхнулась воздухом, уставилась на Йарру, а он придвинулся ко мне, наклонив мех, и вино тонкой струйкой полилось на пол. — Расскажи мне, кто живет в твоей хорошенькой головке, а? Обещаю, я не стану его убивать. Понять хочу. Ну?.. Ришар? Ришар, да? Он же бабник, Лир-ра! У него жена! И таких, как ты, десяток в каждом городе!
