— Жива?
И чувствую поцелуй в плечо.
Я отодвинулась, а граф поморщился — его всегда злила моя подчеркнутая неприязнь. Он вскочил, налил себе вина, глядя, как я воюю с рукавами перекрутившейся и связавшей мне запястья рубашки.
— Помочь?
Ответом я его не удостоила, отвернулась к огню в камине. Жар высушил выступившие слезы, приподнял пушистые волоски на висках. Йарра оттащил меня от пламени.
— С ума сошла? Хочешь ожечься?
Помог мне выпростать руки из рукавов, растер следы от впившегося в кожу шелка и жемчужин.
— Ты голодна? — тихо спросил он. — Пить хочешь? Твою мать, Лира! — встряхнул он меня. — Ты так и будешь молчать?!
Я упрямо закусила губу и отвернулась.
— Ну, молчи.
Йарра сел, прислонившись к стене, притянул меня к себе, устроив на коленях. Меня трясло — не от холода, от нервов, я все пыталась прикрыть грудь, стиснуть ноги, и впервые жалела, что, подобно благороднорожденным леди, вывела с тела лишние волоски.
Мужские губы путешествовали по моей шее, по затылку. Вверх-вниз, до самого плеча. Вверх-вниз, пощипывая мочки ушей, покусывая их, когда я, дрожа, пыталась увернуться от настойчивого рта, от горячих рук. Вверх-вниз, пока я не сдалась, не замерла, позволив ему ласкать меня.
— Ты пахнешь летом… — прошептал Йарра. — Лира моя…
И накрыл рот долгим поцелуем, прежде чем я успела возразить.
Это был его первый нежный поцелуй. По-настоящему нежный. Помню, я зажмурилась, когда его губы прильнули к моим, готовая к смятому рту, к болезненному укусу, как бывало не раз, к его языку, бесцеремонно толкающему мой, — и удивленно распахнула глаза, почувствовав ласку. Наткнулась на его взгляд и поспешно опустила ресницы, но он успел разглядеть мои изумление и недоверие. И легкую ноту восторга.
— Еще? — спросил граф, выписывая большим пальцем узоры у меня на щеке.
Я осторожно кивнула — понимала, что именно этого он ждет, — и… не пожалела.
Поцелуи Йарры стали нежными и сладкими, как южный шоколад, руки осторожными, а движения мучительно-медленными. Не было больше ни стальных объятий, в которых, кажется, вот-вот задохнешься, ни жестокой страсти, ни грубой ласки, от которой недолго рехнуться.
Лишь нега, томление и странная неудовлетворенность.
И тревожные мурашки по телу.
И колотящееся, будто лигу пробежала, сердце.
И неожиданно острое желание обнять графа, прижаться к нему, почувствовать его глубже, полнее. Помню, я опешила. И уперлась в его плечи, умоляя остановиться, испугавшись теперь уже не его, а своих чувств. До сих пор не знаю, как он сдержался и где нашел силы меня успокаивать. И продолжать только тогда, когда я сама рефлекторно шевельнула бедрами.
А потом был восторг, и тот самый полет, о котором, как я успела решить, врут книги, и вязкая бархатная темнота, и стон графа одновременно с моим.
Йарра очнулся первым. Чуть приподнялся на локтях, покрывая мое лицо поцелуями.
— Кошка дикая, — улыбнулся он, — ты мне всю спину расцарапала. — И засмеялся при виде моих расширившихся глаз, когда я вдруг сообразила, что одна моя рука по-прежнему лежит на его плече, а другая на голых ягодицах.
— Вы!.. Вы!.. — задохнулась от возмущения я и рванулась. — Пустите!
Йарра захохотал еще обиднее, поймал мои запястья, прижимая их к шкуре.
— А я уже хотел было спросить, кто эта покорная девица и куда она дела Лиру!
Завизжав, я забилась под ним, укусила за плечо, боднула головой. Йарра навалился на меня, зажал рот ладонью, прерывая поток оскорблений.
— Тебе Тимар никогда рот с мылом не мыл?
— У! Угу! Гу! — замычала я и попыталась испепелить его взглядом.
— Жуткое зрелище, — прокомментировал Йарра. — Я сейчас уберу руку, но, Лира, насчет мыла я не шутил.
Ладонь он убрал… и едва успел отдернуть голову, когда я клацнула зубами перед его носом.
— О боги… — Граф спустился ниже, целуя мне плечи, грудь. — Тебе не надоело драться? Тебе же хорошо со мной…
— Плохо!
— Да ну?
— Да!
— А если так? — Его рот сомкнулся на соске, потянул, и я закусила губу, сдерживая крик.
— Да!
— А вот так?
О боги!.. Он хочет еще? И забрыкалась:
— Да!
— Так тоже плохо? — Йарра вдруг поднял мою ногу, забросив ее себе на плечо, и прижался губами к чувствительному месту под коленом.
Надеюсь, он смог расслышать мое «да» среди стонов.
— Лира, проснись.
— У…
— Лира, мне пора.
— Угу… — Она даже глаз не открыла.
Уже одевшийся, Раду опустился рядом с ней на одно колено. Светлая кожа девушки разительно контрастировала с зимним мехом черного волка, и ладонь сама легла на хрупкое плечо. Скользнула ниже, сжав аккуратный холмик упругой груди. Пальцы ущипнули затвердевший сосок, и Лира застонала.
— Ну не надо, пожалуйста… Вы же и так всю ночь мне спать не давали…
Раду покосился на часы на каминной полке и неохотно убрал руку.
— Оденься хотя бы, — проворчал он, отворачиваясь. Розовые лепестки девичьих губ манили, искушали, а темное пятно от поцелуя на шее вызывало едва контролируемый приступ желания.
— Вы рубашку испортили, — равнодушно пробормотала Лира, и граф тихо выругался. Рывком стянул с себя шерстяную тунику, как куклу, одел в нее слабо сопротивляющуюся девушку.
— Колется…
— Потерпишь. — Туника, доходившая ему до середины бедра, укрыла Лиру балахоном, закрывающим колени. — Держись за шею, — велел он, поднимая девушку на руки.
— Куда вы меня несете? — вяло спросила она.
— В твою спальню.
Крепко прижимая спящую девушку к груди, Раду вышел из кабинета, пинком ноги захлопнул дверь… и остановился, будто на стену налетел, — в коридоре, всего в нескольких шагах, сидел Тимар. Сидел достаточно близко, чтобы слышать все происходящее ночью.
Глубоко вдыхая запах вербены и лайма, Йарра прикрыл глаза, успокаивая поднявшуюся волной ярость. Если бы не Лира на руках, он, скорее всего, свернул бы наглецу шею. Или нос — хорошего секретаря найти сложно.
— Как видишь, я ее не съел.
— Вижу, — кивнул Тимар. — И безмерно этому рад. Позвольте мне? — Орейо шагнул ближе, пытаясь забрать сестру.
Глаза графа из светло-голубых стали стальными.
— Пошел вон, — прошипел он, оттолкнул парня плечом и быстро зашагал по коридору.
А Лира спала. Спала, доверчиво прижавшись щекой к его груди, и забавно морщила нос во сне. Ее не разбудили ни перебранка, ни ворчание графа, обнаружившего, что покои, соседствующие с его спальней, заперты, ни даже поцелуй — Раду не смог отказать себе в удовольствии почувствовать вкус ее губ перед уходом.
