Этот просчет фон Манштейна дал Н. Ф. Ватутину в тот момент самое дорогое — время для подтягивания резервов.
Ведь в первые трое суток 4‑я ТА еще не распылила свою мощь, и вера войск в победу не была утрачена. В то же время командование Воронежского фронта оказалось в сложном положении, введя в бой все оперативные резервы, а стратегические резервы Ставки находились еще в пути. И это в наиболее [438] ответственный момент, когда одно из двух ударных соединений Гота оказалось практически обескровлено на треть, увязнув в оборонительных боях по линии р. Липовый Донец.
Не отреагировал 5 июля на эту проблему и командующий 4‑й ТА. Хотя он, как никто, был заинтересован в решении перенацелить часть бронетехники АГ «Кемпф» в свою полосу. Как явствует из боевых документов армии, Гот начал понимать, насколько серьезно увяз Кемпф, лишь в середине дня 6 июля, а Хауссер, по свидетельству Ф. Фангора, «с большим опасением» указал на эту проблему лишь 7 июля.
Обо всем этом немецкие генералы предпочитают не распространяться в своих мемуарах. В их книгах, вышедших после войны, читатель не найдет честный и откровенный анализ боевых операций, и в том числе допущенных ими ошибок. Причины больших и малых поражений высший командный состав вермахта, а за ними и офицеры ниже рангом видели во всем — от бездарных решений фюрера до фанатичного упорства русского солдата. В частности, что касается Курской битвы, то ее участники красноречиво описали те сложности, с которыми столкнулась 4‑й ТА: тяжелые условия местности, численное превосходство русских, неожиданно прочная оборона их рубежей, высокая активность советской штурмовой авиации и так далее. Но при этом о собственных просчетах и не до конца продуманных решениях и приказах даже не вспоминали. Хотя, если внимательно и детально проанализировать то, как готовилась и проводилась «Цитадель», приходишь к мысли, что ставшее для многих авторов, особенно западных, аксиомой утверждение о превосходстве германского оперативно–тактического искусства над советским в годы Второй мировой войны представляется очень сомнительным. Как и многое из того, что приходится читать сегодня в исторической и мемуарной литературе о состоянии германских Вооруженных сил в этот период.
Тем не менее, несмотря на все перечисленные выше трудности и проблемы, возникшие в ходе первого дня наступления, войска ГА «Юг» сумели добиться одного, но очень существенного результата. Благодаря хорошо отлаженному взаимодействию родов войск и настойчивости соединений, прежде всего 4‑й ТА, командование Воронежского фронта было вынуждено выдвинуть к исходу 5 июля практически все свои оперативные резервы. Как уже отмечалось выше, уничтожение резервов Красной Армии было второй по значимости после захвата Курска задачей группы армий фельдмаршала фон Манштейна. В действительности же оттягивание на себя как оперативных, так и стратегических резервов нашей армии в районе южного крыла Курского выступа и истребление их в ходе операции [439] «Цитадель» для противника вышло на первый план. И шел этот процесс по нарастающей. Если 5 июля войска Г. Гота вели борьбу с первым эшелоном и резервами 6‑й гв. А (в бой было введено более 90 % всех артстредств армии, в том числе и полностью противотанковый резерв, а также часть сил стрелковых дивизий второго эшелона), то 6 июля в полосу наступления 4‑й ТА командование Воронежского фронта уже выдвинуло все еще не задействованные свои танковые и артиллерийские соединения, единственный стрелковый корпус — 35‑й гвардейский. Таким образом, уже на второй день оборонительной операции Н. Ф. Ватутин был практически лишен фронтовых резервов — основного рычага влияния на оперативную обстановку, а следовательно, важнейшего составляющего элемента для успешного удержания обороны. В силу этого он был вынужден обратиться в Москву с просьбой об усилении фронта стратегическими резервами Ставки ВГК. Повторюсь, это явилось серьезным успехом противника.
Какие же потери понес противник в течение первого дня операции «Цитадель»? Обратимся к документам штаба 4‑й ТА. Первые донесения о численности бронетехники в дивизиях штаб 2‑го тк СС направил в штаб армии в 18.30. Один из пунктов его гласил:
«6. а) Положение с танками: «Лейбштандарт»: Т II — 4, Т III (дл.) — 12, Т IV(дл.) — 77, Т VI — 7, Bef. Pz. — 9,
«Мертвая голова»: Т III (дл.) — 57, Т IV (кр.) — 7, Т IV (дл.) — 40, Т VI — 10, Bef. Pz. — 7,
«Дас Райх»: будет доложено дополнительно.
б) Положение со штурмовыми орудиями:
«Лейбштандарт» — 23 штурмовых орудия,
«Мертвая голова» — будет доложено дополнительно,
«Дас Райх»: нет сообщений.
в) Положение с противотанковыми орудиями:
«Лейбштандарт» — Pak 7,5 mot. Z. — 18, 7,5 Sfl. — 22,
«Мертвая голова» — без изменений,
«Дас Райх»: нет сообщений»{387}.
Через 1 ч. 10 мин. поступило сообщение корпуса о положении с бронетехникой и в дивизии «Дас Райх»:
«танков Т-3 (дл.) — 52 шт., Т-3 (кр.) — 1, Т-4 (дл.) — 27, Т-6–11, противотанковые орудия — без изменений, 11 штурмовых орудий»{388}.
Судя по времени, эта информация собрана после овладения дивизиями СС рубежа Быковка — Козьмо — Демьяновка. [440]
К этому моменту основные узлы сопротивления 151‑го гв. и 155‑го гв. сп на первом рубеже были уничтожены. Тем не менее эти цифры нельзя назвать окончательными. Более достоверное и проверенное сообщение о потерях дивизий обоих танковых корпусов приводятся в приложении к утреннему донесению штаба армии на 7.00 6 июля 1943 г.{389}
2‑й тк СС на 5.45 потерял:
«Лейбштандарт» — танков Т-4–3 шт., Т-6 «тигр» — 6, 11 StuG,
«Мертвая голова» — Т-6–5 шт., 7 — StuG,
«Дас Райх» — Т-6–2, 10 — StuG.
Итого: 16 танков и 22 штурмовых орудия.
48‑й тк на 6.45:
мд «Великая Германия» — 20 танков и 5 штурмовых орудий,
3‑я тд — танков Т-3 (дл.) — 6, Т-4 (дл.) — 2.
11‑я тд — танков Т-4 (дл.) — 5. Т-4 (кр.) — 2,
Итого: 35 танков и 5 штурмовых орудий.
В эти цифры не включены танки, которые были подбиты, но в течение короткого времени ремонтными службами введены в бой, а их оказалось значительное число. Так, по данным С. Ньютона, только «Лейбштандарт» всего за 5 июля потеряла 30 танков, или 25 % от общих потерь за 13 дней боев{390}. В советских документах признается, что при подрыве боевой машины противника из–за малой мощности советских противотанковых мин вражеским боевым машинам наносились незначительные повреждения. Поэтому значительная их часть после непродолжительного ремонта быстро вводилась в бой. Кроме того, в первые два–три дня наши артиллеристы не добивали обездвиженные машины, стремились их лишь остановить. Командование Воронежского фронта было вынуждено направить специальное распоряжение, в котором требовало вести огонь по остановившемуся танку до тех пор, пока он не будет подожжен. Поэтому приведенные в немецких документах цифры достаточно скромных потерь 5 июля двух корпусов 4‑й ТА не отражают реального положения дел.
