«В 14.30 поступило новое сообщение из «Великой Германии» о том, что по докладу танкового полка достигнута выс. 254.5 на перекрестке у Яковлево, танки также вышли на выс. 230.1 и поворачивают на северо–запад. Если эти донесения соответствуют действительности, то 2‑я вражеская позиция прорвана окончательно — путь на север свободен. Доклад, однако, достаточно ясен, сомнений нет. Офицер связи корпуса докладывает в 13.50, что танковый полк дивизии «Великая Германия» на своем пути достиг балки Большая. Танки на левом участке в движении, их местонахождение неизвестно. По этому докладу можно считать, что «пантеры» стоят у высоты 254.5.
В 15.00. Начальник штаба докладывает командующему армией, который находится в штабе 167‑й пд, о сообщении из дивизии «Великая Германия». Командующий армией через начальника штаба армии просит танковый корпус СС освободить место для прорыва на северо–восток. 48‑й тк прорывается дальше в направлении Псела»{510}.
Но эйфория длилась недолго. Кнобельсдорфу казался этот стремительный рывок уж очень странным. Он решил лично выехать в полосу «Великой Германии» и на месте разобраться в ситуации. А уже в 16.00, ознакомившись с обстановкой, командир корпуса через офицера связи по радио передал в штаб сообщение о том, что прорыв позиций у Дуброва еще не удался, а донесение о взятии выс. 254.5 у дороги на Яковлево является ошибочным. Он также отметил, что 11‑я тд и «Великая Германия» еще ведут ожесточенные бои на позициях русских у противотанкового рва в 2 км юго–западнее Дуброва, их боевые клинья находятся на одном уровне. Разведбатальон 11‑й тд, кажется, прошел Дмитриевку в северо–восточном направлении. Перед противотанковым рвом саперы очищают местность от мин под жесточайшим стрелковым [548] и артиллерийским огнем.
«Великая Германия» несет потери от сильного флангового огня из Луханино. Танковая бригада «пантер» расположена южнее этих вражеских позиций и готова атаковать»{511}.
Через десять минут с узла связи «Великой Германии» Меллентину позвонил лично Кнобельсдорф. Он вновь подтвердил свою абсолютную уверенность в том, что танкам ни одной из дивизий, двигавшихся на северо–восток, не удалось выйти к дороге Белгород — Курск. По его словам, оба соединения застряли перед противотанковым рвом южнее Дуброва и ведут тяжелейшие бои. Он также подтвердил, что установлена прямая связь с полком «пантер». Это было хорошей новостью, так как появлялась реальная возможность нанести сильный удар крупным танковым соединением по обороне русских. Вероятно, именно этот факт позволил генералу в ходе этого разговора выразить надежду, что к исходу дня, возможно, войска смогут прорваться через противотанковый опорный пункт в Дуброво.
Командование 48‑го тк не только допустило ошибку, передав неточное сообщение о выходе его танков в район шоссе, но и неточно определило значение высоты 254.5. Даже если бы боевые группы «Великой Германии» или 11‑й тд и вышли к дороге, это еще не означало прорыва второго армейского рубежа или, как указано в цитируемом документе, второй позиции. Этот холм располагался на его переднем крае. Эти ошибки были допущены в том числе и в силу определенного внутреннего подъема, который царил среди командного состава корпуса. После напряженнейшего боя 5 июля успешные действия эсэсовского корпуса на прохоровском направлении обнадеживали, поэтому полностью еще не исчезла эйфория, и было большое желание добиться скорой победы. Всем, кто имел отношение к операции «Цитадель», очень хотелось верить словам фюрера в неизбежный успех якобы непобедимой Германии.
В 11.30 Гот прибыл в штаб 48‑го тк, который был перебазирован в лес южнее села Мощеное. С ним приехал и начальник штаба 4‑го воздушного флота генерал–майор К. Х. Шульц. Командир корпуса и начальник штаба доложили оперативную обстановку в полосе соединения. Причем Ф. Меллентин особо остановился на сообщении из «Великой Германии». Ее штаб доносил, что русские ведут очень сильный артиллерийский огонь из района Алексеевки (село на южном берегу р. Пены), который серьезно мешал продвижению ее частей к Дуброву, и предложил для ликвидации этого узла сопротивления отдать [549] приказ Хейерляйну овладеть сначала Алексеевкой, а затем двинуться далее на Луханино (3 км восточнее Алексеевки).
Дело в том, что при подготовке отмененного впоследствии совместного контрудара силами 1‑й ТА и 6‑й гв. А артчастями обеих армий была проведена значительная работа. Для поддержки войск на северном берегу Пены были сосредоточены не только гаубичные батареи 90‑й гв. сд. М. Е. Катуков направил в полосу 6‑го тк, который имел приказ утром атаковать в направлении Бутова, 79‑й и 316‑й гв. мп PC и 270‑й полк тяжелых 120‑мм минометов. А И. М. Чистяков приказал командующему артиллерией армии сосредоточить огонь 33‑й отпабр, 5‑го гв. мп «катюш» и минполков по району севернее дороги Бутово — Дуброво. Систематические обстрелы этих частей и соединений танковых клиньев «Великой Германии», особенно после начала отхода 67‑й гв. сд, оказались очень чувствительными и вынудили Хейерляйна обратиться к Кнобельсдорфу с просьбой развернуть всю боевую группу дивизии для захвата сел по южному берегу Пены, чтобы прекратить эти обстрелы. Действия советской артиллерии 6 июля в этом районе были столь ощутимы, что даже после войны, в 1947 г., Ф. Фангор вспомнил о них и писал:
«6 июля русские неожиданно открыли заградительный огонь. Его вела вся их артиллерия, находившаяся в этом районе, в том числе и дальнобойная. Это произошло в тот момент, когда немецкие войска вышли на рубеж, где по башню было вкопано бесчисленное количество вражеских танков, замаскированных и продуманно размещенных на местности. Приходилось исключить наши маневры в узких боевых порядках (что уже делалось), а дороги нельзя было использовать. Это увеличило потерю времени… Как и следовало ожидать, в этой обстановке больше всего страдали «пантеры» 10‑й танковой бригады»{512}.
Тем не менее командующий 4‑й ТА не одобрил предложение Меллентина. Он считал, что не стоит распылять силы, отвлекать передовые дивизии корпуса от главной цели — решительного рывка черед оборонительные рубежи. Удар строго на север в направлении поймы Пены ни к чему толковому не приведет, лишь отнимет время. Пока русские обороняются лишь стрелковыми частями и не ввели в бой танковые соединения, у корпуса есть преимущество в силе и мобильности. Пока нет оснований опасаться мощных фланговых ударов, стрелковые части на это не способны, они зарылись в землю и ведут упорные оборонительные бои. Необходимо максимально использовать столь благоприятный момент и сильными танковыми клиньями быстро раскалывать на узких участках [550] их оборону и окружать пехотные части русских. При этом дивизии должны стремиться как можно быстрее прорываться в их тыловые районы. В междуречье Ворсклы и Ворсклицы уже наметился первый «мешок», его создают войска 11‑й тд и 167‑й при поддержке 2‑го грп СС. Окружение будет завершать 167‑я пд, а тем временем танковым частям корпуса следует продолжить свой марш на северо–восток. Гот подчеркнул: все это прописные истины, но в настоящий момент именно они позволят сэкономить дорогое время и максимально эффективно использовать с таким трудом собранные силы и средства. Надо также учитывать тот факт, что корпус СС сегодня продвигается заметно быстрее, чем вчера, он уже вклинился в передний край обороны русских юго–восточнее Яковлева и, вероятно, в ближайшее время прорвет их вторую позицию. Следует использовать все возможности, чтобы 48‑й тк вовремя вышел и сменил его дивизии Хауссера в указанном районе. Уничтожение же позиций вражеской артиллерии и фланговое прикрытие должны взять на себя люфтваффе и войска второго эшелона. Для этого на совещание и был приглашен начальник штаба 4‑го ВФ.
