Артиллеристы предположили, что противник, зная о сильном минировании всех танкопроходимых мест, будет основными силами продвигаться по довольно широкой дороге (большаку) Бутово — Дуброво. В то же время не исключено, что попытается и повернуть на грейдер к Алексеевке. Поэтому первоначально три батареи полка заняли фланговое положение и к направлению вероятного движения танковой группы врага, обнаруженной разведкой в х. Ярки, и к дороге Бутово — Дуброво, в готовности к маневру. Их огневые позиции располагались северо–восточнее х. Ярки.
Сразу после прорыва правого фланга 67‑й гв. сд «пантерами», которые двигались из х. Ярки, расчеты 1‑й, 3‑й и 5‑й батарей 1837‑го иптап открыли сильный огонь по левому флангу их группы, что заставило противника изменить направление движения к Пене и двинуться параллельно дороге на Дуброво. По мере того как эта группа танков шла вперед, батареи меняли позиции, двигаясь параллельно ее курсу на северо–восток. Второй бой группы «пантер» с этими батареями майора Н. Е. Плысюка произошел в районе дороги на Алексеевку. Как и рассчитывали артиллеристы, немцы решили повернуть здесь к руслу реки, но метким огнем и слаженными действиями [557] их расчеты не позволили противнику осуществить задуманный маневр и вновь заставили его отвернуть от намеченного курса.
В ходе поединка у артиллеристов не все гладко складывалось с командованием стрелковых частей, в полосе которых они действовали, прикрывая их отход. Так, по настоянию командира одного из батальонов 196‑го гв. сп 1‑я батарея была вынуждена занять невыгодные огневые позиции, в результате огня из танков два орудия и часть расчетов вышли из строя. Командир полка был вынужден отдать приказ вывести ее остатки в район Луханина. 3‑я батарея заняла огневые позиции восточнее дороги на Алексеевку, 5‑я — у отрога балки, идущей из центра Калашного на юг (ОП юго–восточнее выс. 213.6). Расчеты этих дух батарей прикрывали друг друга и за два часа боя уничтожили 11 танков и 3 самоходки. Оценивая их действия, полковник Н. Д. Чевола писал:
«Правильно организованная огневая связь между батареями позволила в трудные минуты боя оказывать существенную поддержку. В то же время неудачный выбор ОП одной из батареей, по настоянию командира стрелкового подразделения, с ограниченной видимостью сковывал маневренность орудий и привел, по существу, к гибели двух орудий, т. к. танки смогли подойти к батарее из–за ограниченной видимости на весьма близкое расстояние. Танкоопасные направления в виде проходимых лощин должны всегда прикрываться кинжальным огнем орудий, чего в данном случае не было … Маневрирование батарей и выбор ОП в связи с изменением направления движения танков позволяли наносить удар там, где было наиболее выгодно»{518}.
Главная заслуга расчетов трех батарей полка майора Н. Е. Плысюка в том, что, приковав к себе значительные танковые силы, они помогли отойти личному составу 196‑го гв. сп на новый рубеж. Вместе с тем их огонь не позволил развернуться частям «Великой Германии» и широким фронтом подойти ко второму рубежу на участке Алексеевка — Луханино. Они заставили полк «пантер» и часть сил танкового полка Штрахвица двигаться к мощному противотанковому опорному пункту в Дуброво под огонь 14‑й оиптабр и 3‑го мк 1‑й ТА. Вместе с тем удержание «пантер» 10‑й тбр у большака Бутово — Дуброво позволяло концентрировать нашей артиллерии огонь и по ней, и отбивать атаки разведбата «Великой Германии» у выс. 210.3. [558]
Окружение частей 67‑й гв. и 52‑й гв. сд между поймами рек Ворсклы и Ворсклицы
После совещания Гот уехал в штаб 167‑й пд. По сообщению ее командования, в дельтах рек Ворсклы и Ворсклицы намечалось окружение русских частей, и он хотел лично оценить ситуацию, чтобы исключить любые неожиданности. Ф. Фангор вспоминал, что
«части 167‑й пехотной дивизии были единственными в корпусе, которые хорошо продвигались вперед, медленно, но верно захватывая территорию»{519}.
В 13.30 генерал Ф. Меллентин получил сообщение из 11‑й тд о том, что ее танки достигли перекрестка дороги юго–западнее Дуброва, а разведбатальон уже ведет уличные бои в северной части Ново — Черкасского. Это означало, что около 14.00 боевая группа 48‑го тк рассекла оборону 67‑й гв. сд на всю глубину и блокировала часть сил ее и соседней 52‑й гв. сд. В кольцо попали 199‑й гв. и 201‑й гв. сп с приданным 2/272‑го гв. сп 90‑й гв. сд и двумя дивизионами 138‑го гв. ап 67‑й гв. сд, а также 153‑й гв. сп с 2/124‑го гв. ап 52‑й гв. сд. По численности эта группа была сопоставима со стрелковой дивизией.
В ходе прорыва рубежей 67‑й гв. сд основной удар боевой группы 11‑й тд и войск левого крыла 167‑й пд пришелся по 199‑му гв. сп полковника А. Г. Дегтярева, особенно пострадал его правый фланг. Здесь держал оборону 1‑й сб, через его участок и прокладывали себе путь танки бронегруппы графа Шиммельмана, двигавшиеся по дороге Бутово — Дуброво. Из донесения начальника группы политотдела 6‑й гв. А майора Чернухина:
«Этот полк вынужден был драться с повернутым с юга на запад фронтом, не имея возможности, в связи с этим, использовать имевшиеся укрепления. Когда в результате ожесточенной атаки танков и пехоты противника был смят второй батальон, 1‑й сб капитана Колесова организовал круговую оборону и обеспечил тем самым отвод остальных частей.
Командир полка — гвардии подполковник Дегтярев лично просил у комдива за вывод первого батальона, обеспечив его отход огнем станковых пулеметов. Командование полка сдвинулось с места только после выхода с поля боя всех подразделений.
В этом бою не все подразделения вели себя одинаково стойко. 2/272‑го гв. сп 90‑й гв. сд, поддерживавший 199‑й гв. сп, начал отход до приказа. Я с тов. ФАН-ЮНГ, а также ряд работников штаба полка, в том числе парторг и комсорг полка, [559] приняли все меры к задержанию отступавших, формированию в группы и отправке их вновь на позиции 1‑го батальона»{520}.
Надо признать, что полку по–настоящему повезло с командиром. Далеко не все командиры Красной Армии, даже в обычных фронтовых условиях, не говоря об окружении, демонстрировали столь ответственное отношение к своему делу, заботились о людях, находившихся у них в подчинении, как это делал полковник А. Г. Дегтярев. Вдвойне приятно подчеркнуть, что из трех командиров стрелковых и одного артиллерийского полков, попавших в кольцо в поймах Ворсклы и Ворсклицы, лишь один проявил малодушие, оставив свои подразделения без управления, на произвол судьбы, и первым вместе со штабом бросился выходить из окружения. Все остальные действовали мужественно и достаточно профессионально.
Образцы стойкости и самопожертвования демонстрировали и ряд младших офицеров 1/199‑го гв. сп. Вот лишь один пример. В момент начала атаки немцев в первой траншее находился парторг батальона капитан П. К. Чепижко. Из донесения политотдела 67‑й гв. сд:
«…Тов. Чепижко во время боя находился на боевых позициях 3‑й стр. роты. Положение было тяжелым, большие силы врага обрушились на участок обороны роты. Заканчивались боеприпасы, гитлеровцы ворвались в траншеи. Закипел рукопашный бой. Капитан Чепижко дрался до последнего патрона в своем пистолете. Гитлеровцы схватили его, чтобы увести живым. Тогда он вынул последнюю гранату Ф-1, выдернул чеку и высоко поднял ее в руке над головой. Прогремел взрыв, и герой был убит, но вместе с ним было убито еще 8 немцев»{521}.
