Сетование Алексея Григорьевича на действия соседей понять можно. Находившийся правее, на участке: Андреевка, выс. 241.6, 10‑й тк действительно в этот день не двинулся с места. Судя по документам его штаба, в течение 8 июля в бою участвовала лишь одна батарея его 727‑го иптап и 183‑я тбр. Бригада полковника Г. Я. Андрющенко с батареей 45‑мм ПТО поддерживали огнем с места 285‑й сп 183‑й сд в районе выс. 258.2.
Хотя, как свидетельствуют документы, корпус В. Г. Буркова в полном составе более 12 часов находился в наиболее удобном положении для нанесения контрудара во фланг «Лейбштандарт» и «Дас Райх». В журнале боевых действий 2‑го тк СС за 9 июля указано, что 8 июля между левым крылом этой дивизии и правым «Лейбштандарт» севернее Лучек образовалось не закрытое войсками пространство. Находилось оно как раз перед фронтом 285‑го сп 183‑й сд, за позициями которого располагался 10‑й тк. В районе севернее выс. 258.2 действовал лишь разведотряд «Лейбштандарт». И таковым положение оставалось до 2.00 9 июля. Только в 20.30 2 грп «Лейбштандарт» получил приказ развернуться на восток и закрыть брешь. Таким образом, момент для удара по наиболее слабому месту на фронте двух дивизий СС из–за безответственности комкора‑10 упущен.
Почему корпус не перешел в наступление в момент, когда его участие было крайне необходимо, непонятно. Генерал В. Г. Бурков так объяснял свое бездействие руководству фронта:
«У аппарата Николаев, Сергеев. — Здравствуйте. Доложите объяснение, почему задача вами не выполнена.
Бурков: — Мое хозяйство встретилось вследствие ограниченности времени, данного на подготовку, не успело выйти в исходный район и организовать связь. Все это было закончено в 13.00, к этому времени противник начал танковые атаки в направлении на Веселый с юго–запада, на Красный Октябрь, Прохоровка и Грезное. На Веселый 30–35 танков, на Прохоровку [728] (село. — В. З.), Козловку также до 35–40 танков, из направления перелеска свх Комсомольский до 17 танков вели огневой бой с одной моей бригадой. В общей сложности перед фронтом моего хозяйства насчитывалось не менее 100 танков, предпринявших до 6-ти атак, кроме того, противник начал авиационную обработку моих порядков, особенно в районе Васильевка, Андреевка, отм. 241.6.
Мой сосед слева запоздал с выходом и не увязал со мной действия, хотя я посылал четыре раза своего представителя. Между 14 и 15 часами он не поставил меня в известность. Бросил два своих хозяйства в атаку, атака успех не имела. После незначительного продвижения танки вернулись на рубеже свх Комсомольский. С 18.00 атаки противника с воздуха усилились, стали беспрерывными по 28–34 самолета, это вынудило меня в связи с разностью действий и сильным сопротивлением противника воздержаться от атаки сегодня, чтобы не нести напрасных потерь. Подбито не менее 8 танков противника, свои потери один танк, одна самоходная установка, 6 колесных машин, два миномета и до 40 человек убитыми и ранеными, по трем единицам потери в людях уточняются, (данных) еще не имею»{688}.
Трудно понять действия командира 10‑го тк. Судя по имеющимся данным, ситуация складывалась следующим образом. Получив задачу от С. П. Иванова и уяснив всю сложность обстановки, В. Г. Бурков, вероятно, посчитал план командующего фронтом нереалистичным. Тем не менее решил не вступать в открытый конфликт (приказ есть приказ) и без лишнего шума пренебрег приказом свыше. А в качестве объяснения сослался на нехватку времени, неувязку с соседом и на численно превосходящего противника. Тем более что объясняться было проще из–за того, что разговор шел не с глазу на глаз, а через аппарат Бодо.
Доводы об отсутствия увязки со 2‑м тк и о наличии перед фронтом соединения численно превосходящего противника выглядят, мягко говоря, неубедительными. КП генерала А. Ф. Попова с 7 июля находился в 6 км от Андреевки (НП 10‑го тк) на окраинах х. Ямки, где в это же время развернулись основные силы 10‑го тк. И не найти командира 2‑го тк, который с утра и вплоть до начала контрудара находился на КП, было действительно сложно. Особенно если учесть, что все бригады А. Ф. Попова, прежде чем атаковать противника, проходили через позиции бригад 10‑го тк.
Трудно разобраться и в других утверждениях комкора. Что помешало, к примеру, его разведке, которая пересчитала все [729] немецкие танки на участке соседнего 31‑го тк, установить, что непосредственно перед фронтом корпуса действует лишь один моторизованный батальон СС (разведотряд), усиленный 10–15 танками? Или почему комкор, зная о местонахождении на его участке 17 танков и располагая силами более 164 боевых машин, 81 САУ и орудий ПТО, а также 94 минометами{689}, не предпринял решительных действий для уничтожения этого узла сопротивления. В крайнем случае у В. Г. Буркова была возможность договориться с генералом A. C. Костициным, командиром 183‑й сд, об огневой поддержке гаубицами. В этот момент один дивизион 622‑го ап этой дивизии находился в полосе 285‑го сп. Вместе с его подразделениями и обстреливали лесочек у свх «Комсомолец» танкисты 10‑го тк (183‑я тбр), где, по данным разведки, расположились 17 танков врага. Хотя по некоторым данным, там находился дивизион штурмовых орудий «Лейбштандарт».
Следуя логике В. Г. Буркова, можно только удивляться, как это в столь сложной ситуации А. Г. Кравченко решился ударить полусотней танков в центр обороны дивизии Крюгера, да еще и сумел потеснить ее части на несколько километров.
Согласно отчету 10‑го тк, В. Г. Бурков, отдав приказ в 6.00 8 июля о выдвижении 183‑й тбр в район Андреевки, где уже находилась 178‑я тбр с 287‑м мп, оставил 186‑ю тбр с сапом в районе хуторов Барчевка, Липовка (12 км от Андреевки). Документальный фонд 10‑го тк и его соединений в ЦАМО РФ за этот период скудный, тем не менее в обнаруженных мною материалах о каком–либо планировании участия его войск в контрударе речи не идет. Это относится и к оперативным документам, и к отчетам штаба. Все приказы отдавались на оборону.
В архиве мне удалось познакомиться с автобиографией комкора, в которой он останавливается на действиях его корпуса в Курской битве. В этом документе генерал сетует, что после войны в литературе в основном описываются контрудары 1‑й ТА и других танковых соединений, в частности 10‑го тк. По его мнению, ничего подобного не было. Он открыто признает, что соединение стояло на месте и вело огневой бой, так как это был наиболее оптимальный прием борьбы с вражескими танками.
В тех условиях командиру корпуса следовало не теоретизировать, а вспомнить, что война дело коллективное и выполнение [730] приказа, когда он отдан, долг командира. Поэтому существенным вкладом корпуса в общую победу была бы атака, предпринятая даже с опозданием, хотя бы между 13.00 и 14.00. Вне всякого сомнения, массированный удар танками по слабо прикрытому стыку «Лейбштандарт» и «Дас Райх» оказал бы большую помощь и дравшимся у Калинина гвардейцам А. Г. Кравченко, и истекающей кровью первой танковой. Но, похоже, генералу В. Г. Буркову громить врага было недосуг, он думал совсем о другом. Через несколько дней, 12 июля, подобная ситуация вновь повторилась. В это время 10‑й тк уже был передан в оперативное подчинение М. Е. Катукову. Прибывший утром 12 июля в корпус член Военного совета фронта Н. С. Хрущев не увидел никаких приготовлений к фронтовому контрудару, а руководство штаба невнятно доложило, что никакого приказа они не получили и задачи на бой не знают. Хотя, как потом выяснилось, письменный и графический приказ–задание из штаба 1‑й ТА был доставлен еще 11 июля. Памятуя, как В. Г. Бурков «наводил тень на плетень» 8 июля, Никита Сергеевич немедленно принял жесткие меры. В результате соединение очень активно вело боевые действия в течение дня.
