Тут и мы туда же. С голой жопой.
— Как ты себе это представляешь? — Министр Витя заботливо подлил подчиненному кофейку, себе тоже плеснул.
— А хрен ли тут представлять? — невозмутимо ответил тот и добавил сахару по вкусу. — Все и так ясно. — Он пригубил кофе и остался доволен. — Через недельку добью план в подробностях. Передашь его Славику. — Он вскинул глаза к потолку. — Пусть там, наверху, одобрят и утвердят.
— А если там не поведутся? — Витя тоже поднял глаза.
— Это вряд ли, — проговорил Миша и извлек из пачки очередную сигарету. — Обстановка сейчас, брат, такая.
— Какая? — нервно спросил министр.
Он был слегка уязвлен тем обстоятельством, что какой-то мелкой лобковой вше известно то, что ему, видному государственному деятелю, неведомо.
— Такая, что народу требуется забота и ласка, — пояснил Миша и пошевелил пальцами руки, свободной от сигареты. — Что-то электорат у нас, Витек, в последнее время взгрустнул. Пора бы чуток его взбодрить. — Заместитель заведующего с большим удовольствием затянулся импортной фирменной сигаретой отечественной сборки. — Утвердят и подпишут, даже не сомневайся. Еще спасибо скажут.
— А потом?
— А потом как всегда. — Мишаня сладко потянулся и хихикнул, причем достаточно мерзко. — Кампания в прессе, всенародный подъем и небывалый прилив энтузиазма. Когда все это накроется медным тазом, тебя слегка пожурят, в крайнем случае уволят. Славик сам уйдет, исключительно из солидарности. Свалите себе в Лондонск, как все, или на Таити. — Очкарик по-детски улыбнулся. — Яхты прикупите, как у Ромы, будете друг к дружке в гости плавать.
— Погоди. — Министр нахмурился. — А если вдруг?..
— Почему это вдруг-то? На самом верху в тему обязательно въедут, — уверенно проговорил Мишаня. — Но не сразу.
— Вот видишь!
— Испугал! — Очкарик усмехнулся, разогнал ладошкой дым и опять закурил, на сей раз исключительно из принципа. — Не то, Витек, время, чтобы орать о всякой там коррупции. И так все в дерьме по самые уши. Пожурят и отпустят.
— Ладно. — Хозяин квартиры постарался взять себя в руки. — Скажи-ка, а какой будет чистый навар?
— Около восьмерки в евро или чуть больше десятки в зелени.
— Что так мало?
— Мало ему! — проворчал толстяк. — Смотри сюда. — Он ткнул концом ручки в схему, изображенную на бумаге. — Здесь надо подмазать, чтоб гладко катилось, тут потратиться, чтобы изобразить суету, похожую на трудовую деятельность. Плюс самоокупаемость работников на местах.
— Неужели так много? — Министр заметно расстроился.
— А еще процентов тридцать сразу же скрадут, это к гадалке не ходи.
— Сколько?!
— Тридцать, — повторил Мишаня. — Может, чуток больше.
— Блин! — возмутился Витек. — В какой стране живем! Вор на воре!
— Это точно, — поддакнул заместитель заведующего. — Одни мы с тобой честные. Хотя нет. Еще Славик.
— И все равно маловато нам остается.
— С учетом вывода денег, проводок, перебросок на счета, отмывки, думаю, неплохо получится. — Мишаня нарисовал на листе цифры и показал их собеседнику.
— Кто будет этим заниматься?
— А кто из нас троих должен был стать звездой экономики и финансов? — спросило несостоявшееся светило и приосанилось.
— Но ведь не стал, — подколол однокашника Витек.
— Кто тебе сказал? Я, чтоб ты знал, пахал над этим планом целых три месяца. Потом проверял и перепроверял. Если никого совсем постороннего в дело не пустим, то оно выгорит, точно говорю. — Мишаня истово перекрестился.
Кстати, заместитель заведующего слегка покривил душой. Заниматься конкретно этим проектом он начал почти год назад, сразу после интересного и откровенного разговора с собственной женой.
Колыхнув животом, он встал, сложил лист вдвое и разорвал на мелкие куски. Потом очкарик забросил обрывки в блюдце, служившее пепельницей, и запалил скромный погребальный костер.
— Лично ты сколько хочешь? — спросил Витек и очень постарался не измениться в лице, когда услышал ответ.
— Славная у тебя квартирка, брат, — заметил Мишаня. — А там что? — Он указал на дверь.
— Спальня.
— С сексодромом три на три на водяном матраце? — уверенно предположил друг юности.
— Имеет место.
— И баб здесь небось побывало несчитано.
— Скажешь тоже, — скромно ответил министр и сделал вид, что смутился.
Он очень порадовался, что тюфяк и лузер, бывший однокурсник и друг даже не подозревает о том, что его собственная жена Лизонька, некогда первая красавица филологического факультета, одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года выпуска, тоже время от времени отдыхает по этому адресу.
Несчастный рогоносец Мишаня действительно ни о чем таком не догадывался. Он просто об этом знал. Давно и наверняка.
Глава 3 РАЗГРУЗИТЬ БОЛИВАРА
Несколькими днями позже.
Элитный поселок в ближнем Подмосковье
— Ну, Мишаня! — восхищенно прогудел вице-премьер Славик. — Ну, голова!
В каминный зал бесшумно просочилась прислуга, крупная женщина средних лет в черном платье и снежно-белом фартучке. Она принесла поднос с двумя высокими кружками, исходящими паром, перегрузила их на низкий квадратный столик со стеклянной столешницей и так же тихонько удалилась.
Друзья быстренько похватали посуду и приникли к ней. Полдня они катались на снегоходах по заснеженным полям, а потому испытывали легкий, не холод, нет, а бодрый физкультурный морозец.
Славик и Витек тесно дружили еще с университетских времен. Третьим, если не первым в той развеселой компании был Мишаня. С годами многое изменилось. Демократия, сами понимаете, штука хорошая, но дружить в наше непростое время следует исключительно на своем уровне. Поэтому скромный клерк был удален на длину телефонного провода. Они по-прежнему перезванивались, но очень и очень редко. Количество друзей юности с экономического факультета того самого государственного университета одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года выпуска самым естественным образом сократилось до двух.
— Точно, — согласился Витя. — Башка у него всегда варила.
— Удивляюсь даже, как это он с таким умищем сподобился дослужиться до… — подхватил хозяин дома, запнулся и спросил: — Кто он там у тебя?
— Целый замзавотделом, — заявил министр Витя.
— Аж до таких высот! — Славик рассмеялся. — Шибко умных у нас, сам знаешь, не особо жалуют. — Он подошел к камину и не счел за труд лично подкинуть пару полешек в огонь.
— А если серьезно? — с напряжением в голосе спросил гость.
