Часть первая
Правила игры
Глава 1
Вечер унес дневную жару, ни один лист на деревьях не шелохнется под ветерком, гудит буксир на скрытой домами Москве-реке, толкая огромную баржу с песком или строительным лесом, пряно пахнут незнакомые цветы на газонах, а в воздухе словно разлита синева — фонари еще не зажгли.
Миновав дворы, Аркадий Лыков вышел к какому-то садику с беседкой из тонких, увитых плющом реек. Внутри беседки светляками вспыхивали огоньки сигарет и слышался смех. «Молодежь собралась, — заметив короткие стрижки и модные куртки, понял Лыков. — Ну их к бесу, этих молодых».
Прибавив шагу, он свернул по дорожке садика в сторону, но тут его неожиданно окликнули:
— Эй, куда спешишь?
Оглянувшись, Лыков увидел двух девчонок лет по шестнадцать — в курточках и брюках, с короткими стрижками, они вели на поводках больших овчарок.
— Чего надо? — останавливаясь, нелюбезно буркнул Аркадий. Носит тут всяких малявок с собаками, заблудились, что ли?
— Сердитый, — нехорошо засмеялась одна из девчонок.
— Невежливый, — согласилась с ней вторая и, положив пальцы в рот, засвистела.
Лыков стоял, наблюдая за ними с ироничной усмешкой, — тоже мне королевы. Но чего им надо от него, случайного и незнакомого прохожего?
Из беседки высыпала куча юнцов, двое или трое также держали собак на поводках. В мгновение ока Аркадий оказался окруженным злыми собачьими мордами и радостно гоготавшей молодежью.
— Ну, ну! Дайте пройти! — Он попытался вырваться из круга, но одна из овчарок злобно оскалила клыки и угрожающе зарычала. Лыков попытался загородиться от нее своим кейсом, что вызвало новый приступ истерического веселья.
— Не то закрыл, — хохотал кто-то из парней, — ниже опусти!
— Тут наше место, — заявила высокая прыщавая девица в очках, державшая на поводке немецкого бульдога с бешено выпученными глазами. — Чего ты здесь вынюхиваешь?
— Я иду к метро, — беспомощно оглядываясь по сторонам и уже поняв, что влип в дурную историю, промямлил Аркадий. Боже, если бы у него был пистолет, он показал бы этим прыщавым придуркам, где раки зимуют! Или если бы владел карате, на худой конец, рукопашным боем. Бежать надо было сразу, а не рот разевать в пустом и темном скверике. Черт их знает, чего на уме у окруживших его юнцов?
— Он был невежлив с нами, — сказала одна из остановивших его девчонок.
— Таких надо учить, — сурово изрекла очкастая под одобрительный шум остальных. — Распустились! Будешь просить прощения, понял? — обратилась она к Аркадию.
Тот кивнул — шут с ними, язык не отвалится, можно и попросить, пока собаками не начали травить, с них станется. Место глухое, ждать помощи от прохожих нечего, а юнцы хмелеют от собственной безнаказанности и вседозволенности. И ведь потом никого из них не узнаешь, поскольку темно, да и отопрутся они от всего — не было ничего, и все.
— Извините, — сказал Лыков. — Я осознал. Могу идти?
— Не так, — усмехнулась очкастая. — Вставай на колени и целуй туфли тех, с кем был невежлив. Ну!
— Еще чего? — набычился Лыков. Слабаком он не был и, если бы не собаки, показал очкастой дорогу в рай. И не только ей. Но собаки! Однако становиться на колени ему не хотелось.
— Считаю до трех, — прошипела остановившая его девчонка в серой куртке, а собачьи морды с оскаленными клыками придвинулись ближе. — Раз… Два…
«Собаки без намордников, точно порвут, — мелькнуло у Аркадия в голове, и он почувствовал себя жалким и слабым. — Рискнуть?»
— A-a-a! — дико заорал Лыков, размахивая кейсом, и, зажмурив глаза, рванул на прорыв через кольцо обступивших его парней и девчонок.
Не ожидавшие такого, они невольно расступились, и Аркадий побежал, не разбирая дороги и слыша, как свистит ветер в ушах да улюлюкают ему вслед дети почтенных родителей.
«Только бы не спустили собаку», — думал Лыков, боясь оглянуться.
Через несколько секунд он вылетел на оживленную улицу и перешел на шаг, тяжело отдуваясь и вытирая выступивший на лбу пот, — неизвестно, чем могло закончиться приключение, если бы он встал на колени, а не прорвался, по воле счастливого случая, через кольцо лихой компании. Мало ли чего бы им захотелось с ним еще сделать?
«Сволочи, — дрожащей рукой засовывая в карман мокрый от пота платок, решил Лыков. — Самые распоследние сволочи! И так имеют старт, какой не снился другим, а от жиру бесятся. Чего им не хватает? Жрут от пуза, поскольку у них папы и мамы, дедушки и бабушки не простые смертные, в любой вуз дорога открыта, а после еще на работу за кордон определят и женят на состоятельной или замуж выдадут. Не надо десятками лет горбатиться на службе за квартиру, машину, дачу, диплом, не надо унижаться, выпрашивать. Им собачек покупают породистых, любовь к природе развивают, а они? Верно говорят, что яблочко от яблоньки недалеко падает — родители на службе с улыбочкой давят подчиненных и ломают им шею чужими руками, а детки людей собаками травят, пока никто не видит, а вырастут — сами в начальники пойдут! У-у, сволота, поубивал бы…»
Уже войдя в вагон метро, Аркадий обнаружил, что одна штанина порвана — то ли разорвал, когда бросился через кусты в проклятом скверике, то ли собака ненароком зацепила? Впрочем, какая разница, все равно брюки безнадежно испорчены, а они так ему нравились, да и денег стоят, между прочим. С кого теперь получишь за нанесенный ущерб? Пойти искать правду в отделении милиции? Но станет ли участковый связываться с высокопоставленными родителями великовозрастных болванов, уже успевших приобрести садистские наклонности? Да его на порог не пустят — один звонок, и он отправится дослуживать на селе, коров штрафовать. Знаем силу телефонного права, не первый год живем, понимаем, что статейки в газетках — одно, а суровая проза жизни — совсем другое. Разве что отловить эту банду по одному и набить каждому морду до крови?
Аркадий Андреевич Лыков считал себя типичным урбанистом, хотя родился и вырос в маленьком городишке далеко от столицы. Поступив в московский вуз, он вскоре обзавелся семьей, прописался у жены, а устроившись после окончания института в одном из НИИ, без сожаления расстался с супругой. В результате развода и удачного размена жилой площади у Лыкова появилась небольшая однокомнатная квартирка в блочной пятиэтажке, с крохотной кухней и похожей на пенал комнаткой.
Получив при разделе общего имущества старый диван-кровать и двустворчатый платяной шкаф, Аркадий перевез их на новое жилье, приобрел в комиссионном стол и стулья, кое-какую кухонную мебелишку, купил кастрюльки и зажил в одиночестве, изредка нарушаемом визитами случайных подруг.
На службе он умыкнул настольную лампу и новый импортный телефонный аппарат, в той же комиссионке присмотрел дешевенький торшер и пару книжных полок, умело сплел из толстых веревок коврик, вызывавший восхищение гостей, «позаимствовал» в районной библиотеке несколько детективов, и квартирка приобрела вполне пристойный вид. Через некоторое время удалось за бесценок взять у приятеля проигрыватель. Нашлись и пластинки. Музыка, отдельная хата, мягкий свет торшера, «площадка для игр», как именовал свой диван-кровать Аркадий, — что еще нужно не успевшему облысеть тридцатилетнему холостяку?
