— На крайний случай, пусть едет на дачу. Организуете?
— Конечно, конечно, — согласился Александриди.
— Вот и чудненько. Держите все под контролем, а я тут еще посоветуюсь кое с кем, и тогда уже будем решать окончательно…
Выйдя от грека, Михаил Павлович уселся в машину и долго курил, глядя в одну точку и размышляя о превратностях судьбы. Такое ощущение, что ты в огненном кольце и не знаешь, в какую сторону податься, чтобы не подпалить шерсть.
Докурив, он выехал на оживленную магистраль и направился к своему дому. Однако возникшая в голове идея не давала покоя, и он остановил машину около телефонной будки. Опустив монету, набрал номер Хомчика.
— Привет. Слышал, что случилось у Саши?
— А что? — Хомчик, видимо, ужинал и говорил с набитым ртом.
— Гости были, Маша в больницу попала, — эзоповым языком объяснил Котенев. — Сегодня все случилось. Я только вышел от наших знакомых, они уверяют, что подобное не повторится. Алло, Рафаил, ты чего молчишь?
— Какие тут могут быть слова? — после паузы тусклым голосом ответил Хомчик.
— Я подумал, — прикрыв микрофон ладонью, словно его могли подслушать, тихо сказал Михаил Павлович, — и решил, что лучше всего тебе реализовать свой замысел. Не волнуйся, друг друга не потеряем. Ты понял? Уезжай!
— Все так серьезно? — Хомчик совсем сник.
— Как быстро ты можешь подняться? — вопросом на вопрос ответил Котенев.
— Дня два-три надо.
— Не тяни. Я специально звоню из автомата, чтобы из дома не базарить. Куда отправишься, сообщишь только мне. Лушину не звони и не заезжай.
— А он? — помедлив, решил спросить Хомчик. — Живой?
— Кроме испуга, ничего существенного. Родственник у него там был, вот тот и… На квартире милиции полно, я проезжал мимо, видел. Нечего тебе там светиться. Все.
Выйдя из будки, Михаил Павлович повертел головой, настороженно оглядывая улицу, и, не обнаружив ничего подозрительного, вернулся к машине.
Хомчик теперь смоется, как ошпаренный улетит, это точно. Хотя, если вдуматься, нет худа без добра — Рафаил хитер и осторожен, найдет приличное место, а старые связи сразу рвать не будет. Отчего бы не поехать за ним следом, туда, где он начнет снова разворачиваться? Деньги есть, свой человек в лице Хомчика будет, зато не будет разбойничков и Курова с его компанией, а с местными как-нибудь придется поладить с самого начала. И Татьяну взять с собой, уже в качестве жены, чтобы не ходило среди людей никаких ненужных разговоров. Мысль?
Ровно гудел хорошо отлаженный мотор автомобиля, ложилась под колеса бесконечная лента московских магистралей, и Михаилу Павловичу начало казаться, что все не так страшно: основное — выбрать правильный путь и не сворачивать с него наперекор обстоятельствам. Надо будет потихоньку предупредить Татьяну, чтобы не спеша сворачивала здесь свои дела-делишки и готовилась к переезду. А Лиде он пока говорить ничего не будет — ни про случившееся с Лушиным, ни про Хомчика и тем более про свои мысли об отъезде. Надо быть глупцом, чтобы доверять все женщине, даже если она твоя жена.
Ночью Ивану опять привиделся сон, странно похожий на тот, давний, приснившийся в поезде, увозившем его из родного города, — низкое серое небушко, колючие снежинки, ровная цепочка волчьих следов через широкое пустое поле и заброшенный деревенский погост.
«Дед, что ли, о себе напоминает? — проснувшись, подумал Купцов. — Давно на могилке у него не бывал».
Денек выдался пасмурный, под стать ночному сну — низкие облака, таящие в себе мелкий, нудный дождичек, готовый пролиться на серый городской асфальт, поникшие липы и клены под окнами, и настроение жалостно-слезливое, словно в предчувствии близкой разлуки с кем-то дорогим твоему сердцу, должным обязательно уйти, но пока неизвестно когда и куда.
Завтракал он в одиночестве — родители на пенсии, зачем по утрам беспокоить стариков, давно отработавших свое, но все еще продолжающих «работать» днем в очередях.
Помешивая ложечкой в чашке, Иван мысленно уже включился в служебные заботы, вновь вернувшись к мучившему его вопросу — почему напали на квартиру Александра Петровича Лушина? Извечный вопрос юриспруденции всех времен и народов: кому выгодно?
Лушин — человек, связанный с торговлей, кооперацией и снабжением. Прямо скажем, букет специальностей просто лакомый для нападавших, надеявшихся серьезно поживиться. Александр Петрович, правда, утверждает, что ничего не успели взять, только схватили первое попавшееся, по мелочи. Но для каждого человека мелочи тоже разные. Надо будет детально уточнить, что именно взяли и какова стоимость похищенного.
Как бы изловчиться и навести справки о финансовом положении Лушиных — квартира у них богатая, но это еще ни о чем не говорит. Если Александр Петрович нечист на руку в своих торгово-кооперативно-снабженческих операциях, то многое прояснится.
Далеко не секрет, что многочисленные конфликты и «мирные договоры» между бизнесменами и уголовниками привели к сращиванию блатной и хозяйственной преступности, породив страшный криминальный симбиоз, диктующий свои законы в темном царстве. Появились весьма устойчивые сообщества преступников, отличающиеся определенной иерархией и создающие с помощью коррупции системы собственной безопасности.
Опять вопрос — кто даст гарантию, что потерпевший не является членом одного из таких сообществ или, если принять западную терминологию, клана, занимающегося насильственным изъятием из государственной казны материальных фондов? Нет, он, конечно, может оказаться случайной жертвой, но надо проверить и версию о клане. Вот только как проверить? Законодатель до сих пор не дал таких прав милиции. Ладно, подумаем.
Если Александр Петрович связан с подпольным бизнесом, то вполне ясно, почему он стал жертвой преступников — среди кланов тоже сильна конкуренция, они враждуют между собой и делят сферы влияния, причем такой дележ не всегда обходится без трупов и крови. Но это еще не приводит к тем, кто напал, а только объясняет возможные причины нападения. И самое обидное, что если найдешь тех, кто нажимал на спусковой крючок пистолета в квартире Лушиных и посадишь их на скамью подсудимых, то привлечь к ответственности пославших их туда не удастся — даже статьи в Уголовном кодексе нет для подобных «идеологов».
Впрочем, у милиции много чего нет по сравнению с преступниками — нет машин с усиленными двигателями, нет таких раций, которыми пользуются преступники, доставая новейшие западные модели, нет шок-дубинок и шок-перчаток, нет миниатюрных средств видеозвукозаписи, а если и удается сделать такую запись, то она не принимается судом в качестве доказательства…
По дороге в управление Иван вспомнил, как к ним приезжала делегация американской полиции и заокеанские профессионалы ходили и слушали с открытым ртом, удивляясь — отчего эти парни, работающие в таких условиях, еще здесь, с ними, а не в райских кущах?
Начать хотя бы с формы — у какой еще полиции мира есть огромные валенки с галошами и такие невзрачные, некрасивые мундиры, цвета грязного асфальта? Кто еще парится по летней жаре в шерстяных брюках, кто еще имеет на вооружении такие неудобные пистолеты и кобуры вместо давно разработанных и принятых всеми «косых» кобур, из которых удобно выхватывать оружие при необходимости? А уж коли настала необходимость применить оружие, то держись, милиционер! Сначала успей расстегнуть свою неудобную кобуру, потом дослать патрон в патронник ствола, поскольку иметь патрон в стволе табельного оружия строго запрещено. А после предупреди нападающего словесно, произведи предупредительный выстрел в воздух… Если же ты все это сделал и тебя не успели убить, то можешь стрелять на поражение, как это делают, совершенно не задумываясь, в отношении тебя. Потом приедет прокурорская проверка и начнет скрупулезно выискивать: не нарушил ли ты в чем предписанную процедуру?
