— Котенев ездил за город. Наши за ним не потащились, а подождали на шоссе. Проселок слишком безлюдный. Сейчас он приехал к Ставич. Кроме чемодана, который взял из дома, привез портфель-дипломат с цифровым замком.
— Сокровища вырыл, — довольно потирая руки, засмеялся Полозов, — не иначе. Думает, наверное, и нам хвостом вильнуть. Не позволим!..
Глава 5
Тихо в старом московском переулочке — листва деревьев пожухла без дождей, давно смывших краску с покосившихся заборов и ушедших поливать землю в неведомых краях, обходя стороной изнемогавшую от жары столицу. Дремотно, сонно шелестит ветерок в грязных оберточных бумагах, весело гоня их вдоль переулка.
Солнце устало опускается за дома, пожаром высвечивая стекла окон и обещая на завтра ветер, пыль и жару, — все ту же жару, уже надоевшую жителям города, с нетерпением ожидающим перемены погоды. Редкие прохожие, узенькие тротуары, зарастающие зимой коркой льда, домишки постройки конца прошлого века, во дворе одного из которых притулился пункт приема стеклотары.
Потный лысоватый Жедь, в линялом синем халате, надетом прямо на голое тело, брезгливо оттопырив нижнюю губу, принимал банки от старушки, привычно именовавшей его Витьком.
— Эти не возьму, — отодвинув по отполированной локтями клиентов и донышками стеклотары доске несколько банок, не терпящим возражений тоном сказал он.
— Как же? — удивленно уставилась на него старуха. — Давеча обещал принять. Али запамятовал?
— Тары нет. — Витек высыпал на прилавок мелочь. — Завтра, мать, приходи. Или даже лучше послезавтра. Тогда точно приму. А сейчас — тары нет.
— Креста на тебе, Витек, нету, — рассердилась бабка, — опять обнадежишь, а принесть силов не хватает. Ташшу, а ты не берешь.
— А чего я могу? — сделал Витек обиженное лицо. — Нету ведь тары!
Он опустил заслонку окна приема, словно закрывая амбразуру. Бабка побубнила немного и собрала банки в кошелку.
Поставив принятую посуду в ящик, Жедь вышел через заднюю дверь во двор. Там потный Ворона таскал ящики, выстраивая из них пирамиду, нагромождая пустую тару — которой якобы нет — около глухого забора. В стороне, устроившись на обрубке бревна, сидел Олег Кислов, наблюдая за Гришкой, уже умаявшимся от непривычного усердия.
— Кончай! — скомандовал Витек, вынося из подсобки бутылку водки и арбуз. — Шабаш на сегодня, отвоевались.
— Пора бы, наломались, как папы Карлы, — привычно ставя в тенечке ящик и накрывая его газеткой, согласился Ворона. — Давай, Олег, — предложил он Кислову, — присаживайся, закусим.
Жедь с хрустом разрезал арбуз, истекавший сладким соком, нарубил его большими ломтями и разложил на импровизированной скатерти. Олег принес стаканы, Ворона открыл бутылку и разлил. Выпив, он жадно впился зубами в мякоть арбуза, начал плеваться косточками, а насытившись, закурил и в ожидании, пока нальют по второй, замурлыкал:
— «А деньги советские крупными пачками с полок глядели на нас…»
Жедь покосился на него и усмехнулся. Аккуратно выковыривая ножом косточки, он закусывал не спеша, продлевая удовольствие. Олег пить отказался и ограничился арбузом.
— Опять пикник?
Ворона оглянулся — сзади стоял Лыков. Сделав шаг вперед, он протянул руку и ловко ухватил бутылку за горлышко:
— Водочка? И не стыдно по такой жаре?
— А что? Выпить нельзя? — окрысился Гришка. — Уговору такого не было, чтобы запрещать.
— Раньше, милый мой, — отставляя в сторону бутылку и присаживаясь на свободный ящик, пояснил Лыков, — ты был кем? Простым угонщиком транспортных средств. Не исключаю, что близорукие следователи и судьи не разглядели в тебе вора и осудили по другой статье, которая, впрочем, ничем от воровства не отличается. Угнал, продал… А теперь?
— Чего теперь? — набычился Ворона. Хотелось выпить, а тут приперся этот и давай права качать. Хватит, пожалуй, у него в холуях ходить, пора когти рвать и нырять в тину, зарыться в нее и носа не высовывать. Может, еще разок сходить на дело с этими вольными стрелками и пошабашить?
В последний раз он не сплоховал, успел заскочить в комнатку и схватить пиджак, вытащить из него бумажник и деньги, утащить шкатулку. Витька Жедь прячет золотишко, скрывает, поганец, от всех, а от глаз Гришки не скрыл. Надо хапнуть еще деньжат, прихватить золото, спрятанное Жедем, и сделать этим умникам ручкой. Но пока пусть себе выкаблучивают. Помолчим — не стоит лезть на рожон.
— Теперь? — усмехнулся Аркадий. — Теперь ты занялся более серьезными делами, которые любой, даже начинающий юрист квалифицирует как соучастие в разбойном нападении и преднамеренном убийстве.
— Ладно тебе, — миролюбиво оборвал его Жедь и, взяв недопитую бутылку, к удовольствию Вороны, разлил остатки водки по стаканам. — Взялся тут, понимаешь. Лучше скажи, когда пойдем?
— Наш миллионер в милицию не ходил? — выбрав себе ломоть арбуза, поглядел ему в глаза Лыков.
— Нет. — Витек выпил и вытер рот. — А у второго менты все облазили. Третий, как мышь, притаился, носа на улицу не высовывает.
— Малый тот не помер? — подрагивающими от волнения пальцами вытягивая из пачки сигарету, спросил Кислов.
— А ты сам как думаешь? — выплевывая косточки, скривился Аркадий.
— Дай бог, чтобы живой был, — вздохнул Олег. — А то ты вдруг про убийства.
— Дурак! — сплюнул Лыков косточку. — Его уже похоронили давно. Можешь цветочки отнести на могилку.
Кислов, ломая спички, прикурил и обессиленно привалился спиной к забору. Ворона опустил руку с зажатой в ней арбузной коркой и, обведя сидевших вокруг ящика побелевшими глазами, предложил:
— Может, оборвемся? Все разом…
— Оборвемся, — передразнил его Витек. — Куда, дурья башка?
— А чего, он прав, — неожиданно засмеялся Аркадий. — Уматывать надо, но… за границу! Здесь делать нечего, но и за кордоном с теми бабками, которые у нас сейчас есть, тоже не рай. Вот возьмем их казначея, гражданина Хомчика, разживемся камушками, валютой и золотишком, тогда и двинем в турпоездочку в капстраны. Деловой человек там всегда ко двору.
Ворона отбросил корку, вытер руки о халат — такой же, как у Жедя, — и закурил. Опять новость, вон куда загнул ушлый Аркашка, за кордон манит. Чего там делать Грише Анашкину? Кругом чужие, лопочут на непонятных языках, своих блатных у них хватает, если судить по фильмам и газетам, а тут притащится из Москвы некий Ворона и… Нет, не дело задумал Лыков, ох не дело. Действительно, пора от этой компании отваливать.
Гришка живо представил себе, как он вскрывает какой-нибудь роскошный кадиллак, а в него, не спросив фамилии, начинает палить из крупнокалиберного кольта ихний полицейский — это не наши, родные постовые, те ребята серьезные, враз укатают свинцом в лобешник. А если угонишь там тачку, то кому продать? Лыков грозится ехать уже с деньгами, но ведь и деньги могут отнять? Нет, пора, Гриша, плести тебе лапотки.
