Дженни повертела куртку в руках, погладила внутренний мех, даже потерлась об него щекой и только потом надела. Велика, но для одного раза сойдет.
– А теперь иди сюда и дай руку. Не бойся, не укушу.
– Я не боюсь, – пробормотала Дженни, подходя.
Как же, не боится она! На лице все написано: глаза круглые, губы дрожат. И ладонь ледяная. Трусливый мышонок!
– Закрой глаза. Ничего страшного не произойдет, обещаю.
Послушалась. И я тут же переместился на смотровую площадку на вершине горы. Рискованно, особенно в темноте. Мало кто может так, как я, разве что драконы. Но оно того стоило. И днем вид отсюда открывается великолепный, а ночью при ясной погоде кажется, будто паришь в звездном небе. Мириады звезд! Даже я каждый раз замирал, когда попадал сюда.
Морозный воздух лизнул щеки. Дженни взвизгнула и дернулась. Я обнял ее и прижал к себе спиной.
– Тише, мышонок. Это место не терпит суеты. Ты никуда не упадешь, просто смотри.
Она доверчиво прислонилась ко мне и что-то восхищенно бормотала себе под нос, а потом… А потом вдруг стала оседать. Я выругался, подхватил ее на руки и переместился обратно в бокс.
И о чем я думал! Из теплой комнаты на вершину. К смене высоты и к разреженному воздуху мне помогает адаптироваться сила, а у Дженни блокаторы. И ведь видел же! Бестолочь! Как есть – бестолочь!
Уложил девчонку на кровать. Она была без сознания. Звать на помощь? Сам справлюсь! Взял ее за руку и стал делиться силой. Собственного источника ей еще не хватало, внешний блокирован… И о чем я думал!
К счастью, Дженни быстро пришла в себя. Медленно открыла глаза и уставилась на меня. Жалкое, видимо, зрелище. Я стоял на коленях у кровати, не скрывая испуга. Мы помолчали, потом я отпустил ее руку и встал.
– Прости.
Теперь мне точно пора.
– Подожди! – Дженни села. – Не уходи, пожалуйста…
Я злился на себя. В таком состоянии мне нельзя тут оставаться.
– Ты обещал прогулку, – напомнила она тихо.
Нет, не сейчас, мышонок. Как-нибудь потом. Возможно.
Кажется, она поняла, что я собираюсь отказаться от обещания. Сникла, отвела взгляд и стала расстегивать куртку.
– Оставь, – велел я. – Давай руку, попробуем еще раз.
У озера не так холодно, как на вершине, зато всегда гуляют ветра. В этом секторе не поддерживается искусственный климат, и тут никого не встретишь вечером.
Я повел Дженни по аллее вокруг озера. Активировал нижнее освещение – разноцветные камушки вдоль дорожки. Достаточно, чтобы не спотыкаться в темноте и не привлекать ненужного внимания.
Дженни вела себя тихо, не приставала с расспросами и не прыгала от восторга. Куталась в куртку и медленно шла рядом. А на меня стало накатывать знакомое раздражение. Зачем я тут, если собирался порвать с прошлым раз и навсегда? И что, мне теперь каждый день выгуливать девчонку, как собачку? Ладно, мне влетит. Не впервой, переживу. Но ведь и ее по головке не погладят за нарушение правил. Подставляю ее. Ради ямочек на щеках и радости в глазах? Кретин. Больше не приду к ней. Да. А она будет чахнуть в этой рейовой лаборатории. Одна. Нет, с глупыми книжками, которые ничему не учат.
И почему она смирилась с таким положением? Даже взаперти можно найти кучу полезных занятий. Стоит лишь захотеть!
Дженни чихнула. Негромко выругался и перетянул из шкафа вязаную шапку – подарок одной из бывших подружек. Уж и не вспомню, как ее звали.
– Ты как заботливая мамочка, – фыркнула Дженни, когда я нахлобучил на нее шапку. – Всего лишь раз чихнула, да и то из-за свежего воздуха.
– А ты как глупое дитятко, – отрезал я, игнорируя ее улыбку. – Пора бы уже научиться думать о последствиях.
Дженни обиженно поджала губы, а потом все же спросила:
– Зачем ты так?
Лучше бы расплакалась! Тогда я с чистой совестью отправил бы ее обратно в бокс и попросил Лина не подпускать меня к лаборатории.
– Твое поведение не оставляет мне иного выбора, – процедил я сквозь зубы. – Только ребенок не понимает, что простуда покажется странной, начнутся расспросы, и правды утаить ты не сможешь.
– Да, ты прав, извини, – пробормотала Дженни, отворачиваясь. – Жаль, темно. Наверное, тут очень красиво.
Она всего лишь хотела сменить тему разговора, но я уже завелся, и любая фраза вызывала раздражение.
– Там, где светло, тебя увидят. Небогатый выбор, не находишь?
Это прозвучало грубо. Я пожалел о сказанном, но услышал, как Дженни всхлипнула, и разозлился еще больше.
– Поплачь тут еще! Давай руку, возвращаемся!
– Нет, – Дженни отошла в сторону, – ты обещал…
– А ну-ка, иди сюда! – приказал я ледяным тоном. – Поймаю, так еще и… отшлепаю.
– Сначала догони, – бросила она с вызовом.
И припустила по дорожке. В догонялки хочется поиграть? Будут тебе догонялки!
Я погасил освещение и переместился на несколько метров вперед, аккурат перед девчонкой, которая в темноте перешла на неуверенный шаг.
– Набегалась? – усмехнулся я, хватая ее за шиворот, как нашкодившего кота, и подвесил в воздухе шарик-фонарь. – А вот теперь послушай, второй раз повторять не буду. Во-первых, я всегда выполняю свои обещания, не стоит воспринимать их как шутку.
Я подтолкнул Дженни вперед, заставляя наклониться, и слегка шлепнул ее по мягкому месту пониже спины. Она охнула, но скорее от неожиданности, чем от боли.
– А во-вторых, – тут я развернул ее лицом к себе, – терпеть не могу дурочек и плакс.
– Руки убери! – прошипела Дженни, вырываясь. – Тоже мне, воспитатель нашелся!
Не рыдает – и замечательно. Удивительно, но сопротивляющейся она нравилась мне больше, чем тихой и покорной. Мне даже стало стыдно за шлепок. Сам же пришел к ней в бокс, взбудоражил, вытащил на прогулку. Дженни не просила моего участия и не навязывалась в друзья. И все же…
– Жалко тебя, дурочку, – небрежно бросил я, отпуская Дженни.
– Не нуждаюсь в твоей жалости! – вспылила она. Даже пальцем в меня ткнула. Смешная. – И не смей называть меня дурой!
– Умной тебя тоже не назовешь, – парировал я, улыбаясь.
Отлично, Дженни. Оживай, сопротивляйся. Ты сгниешь за год в этом боксе, если будешь послушной мышкой.
– Почему? – Дженни поправила сбившуюся на глаза шапку.
– Умные девочки читают умные книжки. Ты находишься в горном университете, здешняя библиотека – лучшая в мире. А это? – Я взял ее за руку и задрал рукав куртки. – Блокаторы, вместо того, чтобы учиться управлять силой, которой тут столько, что хоть ложкой хлебай. Служить поваренком – предел твоих мечтаний? И не надо мне говорить про ребенка. У тебя есть семья, ты не одинока.
