Почему эти родители отправляют своих детей в изгнание, означающее разлуку с ними? Потому что в Тибете тибетцы живут в бедности и не имеют доступа к достойному образованию. В Тибете нет системы образования, которая была бы основана на традиционной тибетской культуре. Многие родители хотят, чтобы их дети по крайней мере изучили тибетский язык, и поэтому отправляют их в изгнание. Это тяжёлый путь. Даже взрослые иногда умирают от холода при переходе через Гималаи. Им приходится идти пешком более десяти дней, борясь с голодом и холодом. Другая опасность – пограничники, которые без колебаний стреляют даже в детей. Как показано в трогающем до глубины души документальном фильме «Бегство через Гималаи»
[5]
, выжившие при переходе через границу дети плачут от тоски по своим матерям. Такие дети попадают в школу Tibetan Children’s Village.
И всё же в школе царила атмосфера веселья и радости. Из неё огромные Гималаи на фоне голубого неба казались ещё ярче, чем из городка внизу. Здания оказались гораздо лучше, чем я себе представлял, хотя интерьеры были настолько скромными, что японские ученики были бы потрясены, увидев их. Но самое главное, дети были здоровыми и счастливыми. Разумеется, как и любые другие дети, они иногда дрались и ссорились, но, просто взглянув на них, можно было понять, где сосредоточена их энергия. Школа была наполнена любовью и добротой, о которых говорил Далай-лама. Дети всех возрастов – от дошкольников до старшеклассников росли вместе и учились заботиться друг о друге как братья и сёстры.
Уровень образования в школе также оказался достаточно высок. Около половины выпускников продолжают своё обучение в индийских университетах, хотя в Индии поступить в университет гораздо сложней, чем в Японии. Вообще-то, все трое детей Марии учились в этой школе для беженцев, хотя, чтобы добраться туда, им приходилось каждый день проходить пешком шесть километров. В настоящее время один из них учится в американской школе, а другой– в британской. Я познакомился со старшей дочерью Марии во время её приезда в Японию – она изучает медицину и горит желанием стать кардиологом. Это заставило меня задуматься о японском образовании. Почему с самого раннего возраста мы отправляем своих детей в школы с крайне насыщенной программой и заставляем упорно готовиться к экзаменам, но не занимаемся развитием их внутренних качеств, таких как любовь и сострадание? Зачем мы тратим на образование молодых людей такое количество денег, если они всё равно приобретают комплекс неполноценности и не имеют ни мечтаний, ни способности к академической деятельности?
Я подумал, что весёлая атмосфера школы для беженцев была напрямую связана с весёлым нравом Далай-ламы. Можно сказать, что всем этим детям не повезло: они не могут положиться на своих родителей, ведь те так далеко. Возможно, им никогда не суждено вернуться на свою родину. И всё же в чём-то им повезло: они усердно учатся и благодарны своим родителям, которые, хотя и не могут быть рядом, пожелали дать им наилучшее возможное образование, а также тем, кто поддерживает их здесь. Эти дети невероятно счастливы.
Эта школа для беженцев была основана старшей сестрой Далай-ламы, Церинг Долмой, в качестве дома для детей, оставшихся без родителей, а после её смерти дело продолжила младшая сестра Далай-ламы, Джецун Пема. Все члены семьи Далай-ламы ведут активную общественную деятельность. Они энергично взялись за нелёгкое дело приёма детей-беженцев – физически и умственно истощённых и страдающих от разлуки с родителями, оставшимися где-то далеко.
Крылья свободы
После своего интервью с Далай-ламой мне стал известен один факт, который крайне меня удивил. Утром второго дня нашего интервью, перед нашей дневной встречей, Далай-лама принимал группу беженцев, только что прибывших в Дхарамсалу из Китая. Эти люди шли через Гималаи, рискуя своими жизнями и неся в своих сердцах образ Далай-ламы, не боясь ни холода, ни высотной болезни, ни пуль пограничников. Многим из тех, кто пережил переход, из-за обморожения приходится ампутировать пальцы на руках и ногах. Некоторые из них настолько истощены, что, преодолев границу, сразу же заболевают. Сначала они проходят лечение в центре приёма беженцев в Непале, а когда к ним возвращаются силы, отправляются группами из нескольких десятков человек в Дхарамсалу. Там они встречаются с Далай-ламой, увидеть которого мечтали всю свою жизнь.
Такая встреча имела место утром предыдущего дня. Должно быть, она произвела ошеломляющий эффект на вновь прибывших беженцев. Вероятно, они были глубоко тронуты – настолько, что мы даже не можем себе представить.
Время для моего интервью с Далай-ламой было найдено в его плотном графике в последнюю минуту. Через два дня после него он должен был отправиться в Бодхгайю, чтобы дать учение Дхармы тысячам собравшихся людей. Его секретарь Тензин Таклха сказал мне, что интервью можно было провести лишь в эти два дня, и нашёл для меня время в действительно очень плотном графике. Эти старания отражали желание самого Далай-ламы встретиться со мной, и я не мог подобрать слов, чтобы выразить свою благодарность.
Мне остаётся лишь восхищаться силой, позволившей ему дать такое интервью после утренней встречи с вновь прибывшими беженцами, которые, должно быть, трепетали от переполнявших их эмоций. И всё же за этими эмоциями была скрыта великая печаль. Разве счастливые люди бегут из своей страны? Члены семей этих людей были убиты или подверглись пыткам, а сами они столкнулись с нищетой и отчаянием. Их единственной надеждой было бегство с родины, и им пришлось рискнуть собственными жизнями, чтобы пересечь границу. Далай-ламе знакома их печаль. Ему знакомы их страдания. Он впитал их всем своим существом.
Он столкнулся с их печалью и болью, со всеми бессмысленными страданиями и жестокостью, которые они перенесли. И всё же через несколько часов он говорил совершенно свободно, с огромной творческой энергией, полностью отдавшись своему детскому любопытству. Он полностью изменил состояние своего ума и свои чувства и, беседуя со мной, от души смеялся. Как ему это удалось? Как он смог так переключиться? Большинству людей это было бы не под силу.
Но это не было эмоциональным переключением. Утро и день были связаны друг с другом. Он сам переживал печаль, страдание, абсурдность обстоятельств и жестокость этого мира. Он разделяет с людьми их боль, он стонет от боли вместе с ними. Он чувствует тот же гнев и ту же ярость, что и они. Этот гнев заставляет его искать причины страдания, которое существует в мире, и усердствовать в собственной духовной практике, чтобы напрямую противостоять страданию и привести человечество к просветлению, чтобы содействовать созданию общества без эксплуатации и насилия, несущего свободу и счастье всем людям.
Переживания боли и горя ведут к просветлению и зарождению глубокого желания освободиться. Возникает великая жажда свободы. Буддизм – это путь от боли к безграничной свободе. Это тот путь, по которому прошёл сам Будда.
Спасение для всех
Во время своего интервью с Далай-ламой я впервые осознал смысл того, что он является живым воплощением Авалокитешвары, и смысл его существования вообще.
