Дверь открыла сама девица. Поджала губки, демонстрируя обиду.
— Ты же обещал в воскресенье быть!
— Служба, не всегда волен я временем своим распорядиться.
— Ну что с тобой делать? Заходи, будь гостем.
Прошли в гостиную, Андрей перекрестился на образа в углу.
— А батюшка твой где же?
— Где ему быть? В лавке, сегодня же не воскресенье. Кстати, а почему ты не на службе?
— Отпуск дали — целых три дня.
— За что же милость такая?
— Слышала об убийствах женщин?
— А то как же? Весь город о том и говорит.
— Всё, конец убийствам. Поймали убийцу.
— И ты участвовал?
— Конечно, за что и дали три дня отдыха.
— Расскажи! — загорелась Василиса.
Андрею было стыдно признаться, что для выполнения задания он переодевался в женское платье, и он солидно сказал:
— Не могу, служебная тайна!
— Ну тогда расскажи что-нибудь интересное.
— В службе нашей весёлого мало — кражи, грабежи, убийства. Не для девичьих ушей, плохо спать будешь.
Василиса снова надула губки.
Чтобы разрядить обстановку, Андрей предложил:
— А чего мы сидеть будем? Солнце ещё высоко, погода хорошая. Пойдём погуляем?
— Не положено девице с парнем одной гулять, батюшка осерчать может. А впрочем… Жди!
Василиса упорхнула в другую комнату.
Ждать пришлось долго, наверное, больше часа, и Андрей заскучал. Василиса вошла переодетой, прихорошившейся. Андрей удивился — неужели столько времени на переодевание да расчёсывание ушло? Андрей был ещё молод и не знал женщин с этой стороны.
Прогулялись мимо Летнего сада, Аничкова дворца, Канцелярского и Гостиного двора, Народного училища. А закончили прогулку на Сытном рынке, посмотрев в передвижном шапито выступления русских силачей, поднимавших гири и игравших пудовыми и двухпудовыми тяжестями как пушинками. Прокатились на каруселях.
Андрей проводил Василису до дома и в дверях столкнулся с её отцом — купцом Рыбневым.
— Доброго здоровьичка, Нифонт Петрович, — поклонился Андрей.
— И вам не хворать.
Василиса юркнула в дом, а купец взял Андрея за локоть:
— Погоди немного, поговорить надо.
— Слушаю внимательно.
— Ты мне вот что скажи, Андрей. Нравится дочь моя?
— Нравится — скрывать не буду.
— Ты серьёзно к ней относишься?
— Более чем.
— За дочку переживаю. Ты пообещал в воскресенье прийти, а не заявился. Она ждала тебя, принарядилась. Ты если уж пообещал — делай.
— Я бы со всем удовольствием, Нифонт Петрович, да служба… Слышали небось про убийство девушек в городе?
— А то как же!
— Вот и ловили мы злыдня — даже спать некогда было. Тут уж не до свиданий.
— Понятно. Я уж грешным делом подумал — вертопрах какой. Задурил девке голову и забыл.
— Я не из таких.
— А коли не из таких — женись.
Андрей растерялся от предложения купца.
— Чего тянуть-то? Ты ей нравишься, она тебе люба. Должность у тебя на государевой службе заметная, дворянин, чин имеешь. Да и сколько тебе бобылём жить? А я за дочь приданое хорошее дать могу — человек я не бедный.
Андрей опешил. По его понятиям — с избранницей поближе познакомиться нужно, для того время требуется. А купец сразу берёт быка за рога.
Нифонт и сам, видимо, понял, что в поспешности своей слегка перегнул палку.
— Нет, я понимаю — невесту получше узнать надо, о роде её. Так я не против. Захаживай почаще. С Василисой познакомишься поближе, я тебе о роде Рыбневых поведаю — до седьмого колена. Тут такое дело: мать-то у Василисы десять лет как померла. Я — на торг, в лавку, да по делам, а за сиротинкой кому присмотреть? А годы-то летят, замуж ей надо. Подружки замужем уже все — уж дети есть. Я её знакомил с молодыми людьми, да все ей не по нраву пришлись. А ты, вишь, к сердцу припал.
Сказав всё это, Нифонт выжидательно уставился на Андрея, ожидая ответа.
— Захаживать почаще постараюсь, но твёрдо обещать не могу — служба.
— Понимаю, для мужчины дело — на первом месте. К тому же тебе с родителями поговорить надо, посоветоваться, благословение получить.
Ничего не скажешь, нахрапист купец!
Андрей откланялся купцу и, так и не попрощавшись с Василисой, ушёл. Дочь купеческая ему нравилась, спору нет. А вот была ли любовь?
Андрей, пока шёл домой, всё взвешивал, приводил доводы и сам же их опровергал. «Нет, пока не почувствую, что жить без неё не могу, — не женюсь, — решил он. — В конце концов, меня под венец никто не гонит. Похожу к Василисе, повстречаюсь — надо узнать её получше. Лишь бы время выкроить».
У входа в доходный дом, где квартировал Андрей, его поджидал служитель из экспедиции.
— И где тебя носит? Я уже полдня здесь провёл. Дворник уж подходил, интересовался — чего, мол, тут делаю? Небось подумал — не квартиры ли обокрасть хочу?
— Ты по делу, Василий? — прервал словоохотливого служителя Андрей. — Что-то говоришь много, а по сути?
— Да меня Лязгин послал за тобой.
— Случилось чего? — обеспокоился Андрей.
— Почти. Чичерин доложил императрице, что убийца найден и город может спать спокойно. Она и возжелала лицезреть участников.
Андрей удивился.
— Неуж к самой императрице на приём?
— Сам у Лязгина спроси, коли не веришь. Завтра утром — к нему.
Спал Андрей беспокойно. Всё представлял, как их примет императрица Екатерина. Честь для розыскной экспедиции превеликая. Глава юстиц-коллегии Чичерин — и тот не каждый день удостаивался такой чести, а ведь генерал… А кто такой Андрей? Класс самый низший, как и должность, правда — дворянин.
А утром, выбрившись до синевы, надев вычищенный с вечера сюртук, Путилов отправился в экспедицию.
Лязгин оглядел Андрея придирчиво, смахнул с его плеча невидимые пылинки. Но замечаний не сделал. Конечно, по такому случаю надлежало бы и новые одежды надеть, только не было у Андрея одежды новой, как и денег купить её. К тому же наступала осень, погода портилась, надо было зимнюю одежду приобретать.
Сели в пролётку — и к Чичерину. Тот выглядел ослепительно в прямом смысле слова. Сияли золотом эполеты, аксельбанты, ордена. Светло-голубой мундир новый, с иголочки, тщательно отутюжен, парик завит, усы нафабрены, кончики закручены лихо. Усы дозволялось носить по артикулу гусарам любого звания и старшим чинам на государевой службе.
