— Сделаем. Когда надо?
— А после полудня.
Проехались шагом по деревне. Андрей осмотрел подходы к деревне, укромные места, вроде рощицы.
— Павел, а где мне управляющего имением найти?
— А вот его изба.
— Тогда едем.
Едва они подъехали к избе, как с другой стороны подъехал на дрожках и сам управляющий. Павел отвесил поклон, Андрей просто поздоровался. Негоже дворянину голову склонять перед простолюдином.
— Я Андрей Михайлович…
Управляющий перебил:
— Знаю. Мне Кузьма Антонович сказал уже.
— Поговорить с вами надо.
— Прошу в избу.
Павел остался на улице.
Управляющий с Андреем зашли в избу, прошли в горницу, уселись на лавках.
— Кузьма Антонович говорил, что побили вас да деньги отобрали.
— Истинно так. Я деревни объезжал, собрал подать да налоги — медяками, конечно. Потому мешочек большим оказался, за пазуху не положишь. Уже обратно поехал, едва проехал Иванищи — это деревушка так называется, как в низинке мне дорогу загородили. Выскочил дюжий парень, схватил лошадь за уздцы, а второй сзади подступился. Я и не видел, откуда они появились. Как из-под земли выросли.
— Раньше когда-нибудь их видели?
— Никогда! Я всё время здесь живу, в Сологубове, всех жителей в лицо и по имени знаю. Не наши это, нет.
— Как они выглядели?
— Обыкновенно — руки, ноги, голова.
— Нет, так не годится. Подробнее опишите: высокие или низкие, возраст, во что одеты.
— Стало быть, так: тот, что лошадь за уздцы схватил, — среднего роста, плотный, рожа круглая. Молодой — лет двадцати, одет в кожушок потрёпанный. Второго толком не видел — слышал только; повернуться не успел, как он мне в ухо вдарил. Полдня ничего на это ухо не слышал.
— Может, какие-нибудь особенные приметы, что-нибудь вроде шрама есть?
— У первого — нет ничего особенного, парень как парень. Второго не видел, но говор у него не наш. Ярославский говор.
— С чего вы взяли?
— Окает.
— Так и нижегородцы окают.
— Не, они не так. Бывал я в Ярославле, говор точно такой.
— Стало быть, не местный?
— Вот и я о том говорю.
— А потом что было?
Управляющий вздохнул.
— Били они меня. Как деньги в мешочке из дрожек забрали, уж не помню. Богу молился — лишь бы живым остаться.
— Второй-то во что одет был?
— Не видел я, говорил уже. Он сзади подошёл и по уху сразу врезал, а потом они за меня вдвоём взялись. Из дрожек вытащили и — ногами. Дюже больно. На ногах сапожищи! О! У того, что сзади был, набойки железные на подошве были.
Андрей вздохнул — это не примета.
— А новых жителей в деревнях не появлялось?
— Откуда? Я бы знал.
С управляющим вроде выяснилось.
Андрей с Павлом вернулись в кузницу, розыскник забрал уже готовые кованые гвозди и щипцы.
Андрей вбил гвозди в забор и крышу курятника, щипцами поскусывал шляпки. Теперь тот, кто через забор на курятник полезет, чтобы во двор попасть, обязательно руки поранит, а может, и портки порвёт.
На удивление, ночь прошла спокойно, а утром Андрей всё-таки обнаружил, что один гвоздь слегка согнут, и на нём — подсохшая кровь, а ещё на одном гвозде, что в торец доски забора вбит, — малюсенький клочок ткани. Стало быть, кто-то пытался во двор проникнуть. И вряд ли это свой — зачем ему через забор лезть?
Андрей снял с гвоздя обрывок ткани. Слишком он мал, единственно — цвет можно определить — тёмно-синий, почти чёрный. Ни рисунка, ни текстуры ткани понять невозможно. Ещё бы владельца этих штанов найти.
Днём Андрей всё-таки осмотрел негласно руки у дворовой челяди. Ни у кого свежих царапин или порезов не было, хотя Андрей и не надеялся на быстрый успех, просто хотел получить подтверждение, что дворовых надо исключить из подозреваемых.
А не этот ли ухажёр руку поранил, что в предыдущую ночь к девке какой-то лазил? Андрей поговорил с женщинами, и ему удалось выяснить, что ухажёр бывает у Марфы. И с ней поговорил Андрей. Девушка сначала отпиралась, потом, краснея, призналась, что жених и в самом деле её, но вчера его не было, и не будет долго, потому как барин соседский — Еремеев — послал его лес заготавливать на лесную делянку.
— Теперь уже не скоро, не раньше чем дней через десять появится, — вздохнула Марфа.
— Да разве десять дней — это большой срок? — улыбнулся Андрей. — Иди, я тебя не держу более.
Стало быть, кровь и ткань на гвозде не Марфиного жениха. Из этого вывод — чужой пытался на двор попасть. Или украсть чего-то вознамерился, или осмотреться, чтобы потом с шайкой нагрянуть.
«Проеду-ка я по окрестным деревням, надо поговорить с другими помещиками, не воруют ли у них?» — решил Андрей.
Весь день ушёл на посещение деревень, сёл и имений окрестных помещиков. Сюртук Андрея с серебряными галунами по воротнику и обшлагам рукавов быстро расположил к нему местную знать.
И ведь разговор сразу по делу не начнёшь. Пока помещики не утолят свой голод по свежим новостям да не угостят Андрея за столом разносолами, о деле и говорить не хотят. А время уходит. «Да, воруют скот, и людишек грабят, — подтверждали все. — И началось это не более как полгода назад. А ранее всё было спокойно. Ну, побьёт пьяный мужичок жену за мнимые провинности, да подерутся — опять же по пьяному делу — мужики в трактире, и всё. А чтобы грабёж — не было такого».
И что самое страшное — никто припомнить не мог, чтобы в деревне появились новые люди. Здесь не город, все друг друга знают, все на виду. Купленный жене новый платок — и то примечают.
Тогда кто людей грабит и скот угоняет? Кошелёк или деньги, отобранные у прохожего, можно в карман положить, а куда овцу спрячешь? Про рынки Андрей тоже интересовался — новых торговцев скотиной или мясом не было.
Всё это было странно и не укладывалось в рамки обычных преступлений. Но ведь кто-то же грабил и воровал, не привиделось же всё это помещику?
«Так, — размышлял про себя Андрей, — а если попробовать разузнать иначе? Ведь если грабители забирают деньги, то, стало быть, где-то они их тратят? А где русский мужик будет тратить деньги в первую очередь? Да в трактире, в злачном месте! Вот по питейным заведениям и надо пройтись. Только уже завтра — день-то к вечеру идёт».
С утра Андрей стал расспрашивать Павла о питейных заведениях, причём его больше интересовали те, что стояли на перекрёстках дорог. Небольшие трактиры, стоявшие в деревнях и сёлах, его не очень привлекали. Местные всех знают, и появись там новый человек или даже два, они были бы заметны.
