— Грабитель вечером ножом задел.
— И что?
— Выстрелил я в него, да он убежал.
— Попадётся ещё, — нахмурился Лязгин. — А это что?
— Опись ценностей купца Редникова, которые Пётр у дочери его в Любеке украл. Все ценности я вернул купцу.
— Наш пострел везде поспел, — удивился Лязгин.
— Вы на обороте почитайте.
Лязгин перевернул лист. «Так… возвращены все… претензий не имею».
— Отлично! Подшивай опись в дело этого Петра — и в суд.
— Купец просил: про ценности и дочку — ни слова. Я слово дал. С Петра и кражи денег судовой кассы хватит.
— Ну, раз слово дал — держи. А жаль! Было бы два раскрытых дела вместо одного.
— Сами понимаете, Иван Трофимович, вопрос деликатный. Редников не хочет огласки того, что дочь его из отчего дома с проходимцем сбежала.
— М-да, конечно, понимаю. Но ничего, и одно раскрытое дело — тоже неплохо. И какое дело! За границей раскрыл! Молодец, растёшь! Рука-то сильно болит?
— Терпимо.
— Вот что, Андрей. Даю тебе три дня отдыха своей властью — больше не могу. Всё-таки в Любеке без отдыха трудился, опять же ранение лечить надо.
— Спасибо. Так я пошёл?
— Иди, отдыхай.
Андрей вышел, немало в душе подивившись тому, что Лязгин выглядел после вчерашней пьянки, как нежинский огурчик, только что сорванный с грядки. Запашок только немного выдавал.
Несмотря на то, что ныла раненая рука, настроение у него было прекрасное. Хорошо-то как! Три дня отдыха! И никаких дел! Можно отоспаться. А то Андрей что-то и в самом деле чувствовал себя изрядно уставшим.
Путилов хлопнул себя по карману — что-то там мешается… Когда шёл на службу, не чувствовал — все мысли были поглощены работой. А тут вышел из экспедиции — и нате вам!
Андрей сунул руку в карман и вытащил кошелёк Редникова. Чёрт! И как он забыл? И Василиса хороша — ни словом не обмолвилась. Вчера ведь сюртук и рубаху стирала, сегодня штопала и гладила… И наверняка перед стиркой выложила содержимое карманов, а потом на место вернула. И не сказала же ничего!
Андрей остановился, развязал кошель, заглянул… И от удивления аж присвистнул! Кошель был забит серебром под завязку.
Первым порывом Андрея было пойти и вернуть кошель Редникову. Слишком много денег! Да теперь уже и неудобно как-то. Надо было вчера категорически отказаться! А сегодня — чего уж…
Андрей повернул домой, на холостяцкую квартиру. По пути в лавку зашёл, купил хлеба ситного да сахара, да колбасы чесночной. В квартире ведь съестного — ну совсем ничего, даже мышь в мышеловку заманить нечем.
А когда пришёл на квартиру, даже сюртук не снял — уселся за стол и деньги пересчитал. Пятьдесят семь рублей! Много. Андрей таких денег сроду никогда в руках не держал. Нет, держал, конечно, — ту же судовую кассу или ценности Елизаветы. Но то были чужие деньги, потому и относился Андрей к ним безразлично. А тут — богатство! Будет на что и свадьбу сыграть, и домик — пусть и скромный — купить можно. Хотя — зачем домик? Нифонт Рыбнев обещал дом за дочерью в приданое дать. А бросаться словами купечество не привыкло. «Тогда на обзаведение пойдут», — решил Андрей. Он сунул кошелёк в карман и направился к Василисе. Пусть перевязку сделает, да и поболтать можно. Не часто ему свободные дни выпадают.
Розыскник перешёл Горсткин мост, и тут взгляд его упал на вывеску ювелирного магазина «Братья Онуфриевы — лучшие украшения».
А ведь по большому счёту он перед Василисой предстал не в лучшем виде. Был за границей, в большом торговом городе, а подарка не привёз. Балда стоеросовая! Любимым нужно иногда приятное делать — подарки дарить.
Андрей решительно вошёл в магазин и подошёл к прилавку. От разнообразия выставленных украшений разбежались глаза: золото, серебро, кольца, броши, перстни, цепочки.
К нему подскочил приказчик в чёрной атласной жилетке — волосы прилизаны, прямой пробор.
— Чего господин желает?
— Подарок девушке.
— Кольцо? Какой размер?
Андрей растерялся. Об этом он как-то не подумал. Видя затруднения молодого человека, приказчик предложил:
— Тогда, может, серьги или цепочку?
Андрей облегчённо выдохнул:
— Серьги.
— С драгоценными камнями или без?
— Без камней, но чтобы резные были и красивые.
— Всенепременно, сударь.
Приказчик вытащил плоский ящичек и стал показывать серьги. Глаза Андрея выхватили серьги, как у Елизаветы — в виде бабочек. Ажурная работа, настоящее произведение ювелирного искусства.
— Вот эти, — Андрей ткнул в них пальцем.
— О, у вас хороший вкус! Аглицкая работа! Пожалуйста, десять рублей серебром.
Андрей мысленно охнул. Цена была выше той, на которую он рассчитывал, но отступать назад он не стал, расплатился. Протягивая серьги в маленьком бархатном мешочке, приказчик широко улыбнулся ему:
— Заходите ещё, завсегда будем рады видеть.
— Спасибо.
Андрей в радостном настроении шагал к дому Рыбневых, сжимая в руке заветный мешочек с серьгами.
Прежде чем постучать, он ещё раз оглядел себя, провёл рукой по волосам.
Дверь открыла Василиса. Она обрадовалась и одновременно удивилась появлению Андрея во внеурочное время.
— Случилось что? — встревожилась она.
— Отпустили на три дня по случаю ранения, — не скрыл своей радости Андрей.
— Здорово! Чудесно! — обрадовалась Василиса. И тут же поправилась: — Это я не о ранении, милый, об отпуске твоём!
Едва Василиса закрыла за ним дверь, Андрей здоровой рукой притянул её к себе и впился губами в алые губки девушки.
Целовались долго.
— Ой, что же мы в сенях-то? В гостиную проходи!
Андрей вошёл, как всегда, перекрестился на образа в красном углу комнаты, уселся.
— Рука болит? — участливо спросила Василиса.
— Немного. Да заживёт до свадьбы! А я тебе подарок принёс, — немного смущённо сказал Андрей. Протянув девушке руку, он раскрыл ладонь.
— Это что? — шёпотом спросила Василиса. Глаза её загорелись любопытством.
— Возьми и посмотри.
— А можно?
— Так это же тебе подарок.
Василиса схватила мешочек, ослабила завязки и вытряхнула на руку серьги. Секунду смотрела, потом взвизгнула и ринулась к зеркалу. Нацепив серьги, она покрутилась, разглядывая себя, подошла к Андрею:
— Ну как? — Она стала поворачивать голову то вправо, то влево. Андрей смотрел на невесту восторженными глазами. Серьги и в самом деле смотрелись изящно. Но для Андрея Василиса была и так хороша — как с серьгами, так и без них.
