Вскоре из темноты вышли две фигуры. Рядом с Матвеем вышагивал огромного роста мужик с пудовыми кулаками и необъятной ширины грудью. Из-за пояса у него торчала дубинка размером с половину бревна.
Андрей попятился. Этакий ударит ею — убьёт сразу.
Ввиду позднего времени челядь разошлась из прихожей по комнатам.
Поднялись на второй этаж. Матвей указал на дверь: «Здесь он проживает». Андрей сказал сторожу:
— Врываемся в комнату и связываем Илью. Если сопротивляться будет, а хуже того — нож возьмёт — бей, не раздумывая. На нём кровь уже есть, и он не остановится. Только не насмерть.
Матвей и сторож кивнули.
Матвей распахнул дверь, и Андрей вбежал в комнату; за ним — остальные.
Комната была скудно освещена лампадой пред иконой. Матвей повернулся к одной из кроватей:
— Вот он!
На койке под одеялом неподвижно лежало тело мужчины. Андрей удивился — неужели нервы у Ильи столь крепкие, что после содеянного он спокойно уснул? Он попробовал разбудить его, но руки ощутили непривычную мягкость. Андрей откинул одеяло. На кровати лежало тряпьё.
— Ушёл, гад!
У дверей комнаты мелькнула тень, в коридоре раздался топот.
— Уходит! За ним!
Все ринулись к дверям, столкнулись, мешая друг другу. Но сторож оказался сильнее. Разбросав, как пушинки, Андрея и Матвея, он вырвался в коридор и огромными скачками понёсся за убегающим. Андрей и Матвей — за ним вдогонку.
Убегающий имел фору несколько метров. Но сторож, приблизившись, просто метнул дубинку в спину Илье. Тот упал и покатился по полу. А тут и Андрей с Матвеем подбежали.
Илья лежал неподвижно.
— Ты не убил его?
Сторож прогудел:
— Не должон!
Матвей укорил:
— Говорил же тебе — соизмеряй силу!
Андрей обыскал лежащего, снял пояс с ножом в чехле, перевернул Илью на спину и ремнём связал ему руки. Из дверей стали выглядывать жильцы.
— А ну-ка — по комнатам! — рявкнул Матвей, и челядь скрылась за дверями.
Андрей вытащил нож Ильи из ножен, достал из кармана щепку, примерил. Длина щепки совпала с шириной лезвия. Похоже, он держал в руках тот самый нож, которым убили Марфу.
Пока Андрей связывал Илью и осматривал нож, сторож успел взять в какой-то комнате кувшин с водой и вылить его на лицо и голову Ильи. Тот дёрнулся, открыл глаза.
Сначала взор его был блуждающим, бессмысленным, но потом Илья пришёл в себя. Глаза его полыхнули ненавистью.
— Все труды насмарку! Скоты, всю жизнь вы мне поломали!
— Ах ты, ублюдок! Ты Марфу порешил, кровь на тебе, а ты себя жалеешь! — не удержался Матвей. — Аникей, поставь-ка его, — обратился он к сторожу.
Ухватив Илью за воротник, сторож одной рукой поставил его на ноги. Неожиданно Матвей врезал Илье кулаком в глаз, да так, что тот снова упал.
— Эй, погоди с самосудом! — остановил его Андрей. — Пошли в графский дом. Надо графа будить, пусть он решает.
Сторож вёл Илью, придерживая его за воротник, впереди шествовал Матвей, замыкал шествие Андрей.
Матвей ключом отпер дверь. Все вошли в коридор, затем — в комнату, судя по убранству — в людскую. Связанного Илью уложили на пол. Андрей со сторожем уселись на лавки, а Матвей отправился наверх, на второй этаж — к графу.
Около получаса пришлось ждать. Наконец послышались шаги, и по лестнице спустился граф в шёлковом, расписном халате, за ним — Матвей.
Граф подошёл в Илье, тот отвернулся.
— На меня смотреть! — Голос графа был жёсток и дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Неужели я тебя плохо кормил, одевал в тряпьё, дурно с тобой обращался, бил?
— Нет, — едва слышно произнёс Илья.
— Ты всех девок в доме перепортил, — продолжал граф, — но я закрывал на это глаза — дело молодое. Ты не таскал мешки, как другие, не рубил лес, спал сладко по ночам. За что же ты отплатил мне чёрной неблагодарностью? А Марфа чем перед тобой провинилась, что ты её жизни лишил? Скромная, честная, работящая девушка. Она-то чем тебе помешала?
Илья молчал. Да и что он мог сказать в своё оправдание?
— Ценности на месте?
— Сейчас, Александр Сергеевич, сейчас принесу.
За поимкой убийцы и вора о ценностях подзабыли.
Матвей ушёл и вскоре вернулся со свёртком. Он положил свёрток на стол, развернул. Все, кроме лежащего Ильи, сгрудились вокруг стола.
Даже при скудном свете светильника бриллианты играли. Казалось, они сами излучали свет.
— А чего это так темно? — спросил граф. — Аникей, зажги свечи!
Сторож зажёг свечи на двух канделябрах. После тусклого света фонаря стало значительно светлее.
— Пойду, снесу к супружнице, пусть проверит — всё ли на месте, она свои ценности лучше меня знает.
Граф взял свёрток и ушёл на второй этаж, в спальню жены.
Он долго отсутствовал — не менее часа. Мгла за окнами стала уже сереть, забрезжил рассвет.
Наконец граф соизволил спуститься.
— Всё цело! Ничего промотать не успел. Так что же мне с тобой делать? — обратился он к Илье.
— В арестантскую его положено, ваше сиятельство, — сказал Андрей.
— Он мой крепостной, и только мне решать, как с ним поступить. Суд — он для свободных мужей.
Граф походил по комнате. Он то морщил лоб, то останавливался и закрывал глаза.
— Вот что, — медленно проговорил он. — Смерть для него — слишком лёгкое избавление от вины. Я его тебе не отдам, — повернулся он к Андрею. — Есть у меня на Урале рудник, где малахит да изумруды добывают. Сошлю его туда, да с письмецом сопроводительным. Пусть до конца дней своих в руднике, в штольне останется, — на хлебе и воде, солнца не видя.
— Помилуй, хозяин! — завыл Илья. — Бога за тебя молить буду!
— Не поминай имя господне своими устами, мерзавец!
Граф повернулся к Матвею.
— В холодную его, пусть пока там посидит.
Сторож и Матвей подхватили Илью и, не дав ему встать, поволокли его к выходу.
— Ну что ж, Андрей. Честно говоря, сомневался я, что ты сможешь кражу да убийство распутать. Уж больно молод ты. — Граф улыбнулся. — К сожалению, этот недостаток с возрастом пройдёт. Прости, что после рабочего дня ещё и ночью пришлось злыдня искать. Но оно того стоило. Держи!
Граф достал из кармана золотую монету и протянул её Андрею.
— Что вы, ваше сиятельство! У меня жалованье.
— Жалованье! — фыркнул граф. — Медяки! Заслужил, бери!
Андрей взял монету.
