Нежные пальчики Бульдожки пробежались по моему телу. Вряд ли она решила приласкать меня, скорее хотела выяснить, вооружен я или нет.
— Да, — согласился я. — Просто великолепно. А хочешь, я тебя тоже обниму?
— Нет. — Бульдожка помотала головой. — Ты же помнешь мне прическу. — Она страстно застонала, а потом тихонько добавила: — И сломаешь шею. Так что руки на место, шалун!
Все действительно прошло как по маслу. Мы ворвались в приемный покой. Я тащил Макса на руках, моя спутница вертелась рядом и тихонько повизгивала.
— Русский дипломат ранен! — выкрикнула она, и тут же все закрутилось.
Быстро так, энергично, прямо как в не нашем кино.
Когда санитары перекладывали Макса на каталку, он застонал, открыл глаза и посмотрел искоса сначала на меня, а потом на собственную нижнюю конечность.
— Осторожнее! — заорал я и бросился поправлять его левую ногу, свесившуюся с тележки.
Макса увезли, и я остался с ней, ненаглядной. Дамочка вполне натурально всхлипнула и бросилась мне на шею.
— Ужас, — прорыдала она. — Что творится! — и добавила уже тише, персонально мне и на ушко: — Не дергайся, милый.
— Точно, сплошной ужас, — согласился я и кивнул.
— Вам придется дождаться полиции, — сообщил охранник больницы, плечистый атлет с роскошными черными усами и пивным пузом. — Наряд уже выехал, минут через пятнадцать будет здесь.
— Конечно, это наш долг. — Мадам вытерла слезы и одарила красавца слабой улыбкой. — Скажите, где у вас дамская комната?
Где дамская комната, в просторечии сортир, там и запасной выход. В общем, через пару минут мы покинули больницу и очень скоро оказались в такси.
— Руки на место, шалун! — приказала она.
Я положил левую ладонь ей на колено, а правую опустил и затолкал под носок то, что взял у Макса.
Во дворике перед коттеджем, где я поселился, было тихо и безлюдно, если не принимать во внимание какого-то чудика. Парень устроился на скамейке у клумбы, прикрыл лицо модной соломенной шляпой с узкими полями и дрых в свое полное удовольствие. Может, он размышлял о смысле жизни, не знаю.
Мы с Бульдожкой, по-прежнему в обнимку, прошли мимо, поднялись по короткой лесенке и остановились у двери в мой номер.
— Что стоим, кого ждем? — деловито осведомилась моя нечаянная спутница.
— Мне надо достать ключ, — смиренно ответил я. — Так что…
— Какой ты, оказывается, трусишка, Вовик, — заявила она. — А в учебке таким орлом парил. — Бульдожка несильно ткнула стволом мне в бок. — Действуй.
Она устроилась с ногами на диване, а меня усадила напротив, шагах в пяти, в мягкое низкое кресло. Разумно, из такого сразу и не выберешься. Дамочка положила рядом с собой хромированный пистолетик с глушителем и с удовольствием потянулась.
— Наконец-то мы совсем одни. Ты рад, милый?
— Несказанно, — отозвался я. — Сколько лет только об этом и мечтал.
— Я тоже очень соскучилась по тебе. Ты не поверишь, но я тогда была в тебя влюблена. Совсем немножко.
В учебке это милое создание напропалую кокетничало со всеми имевшимися там носителями брюк с ширинкой. Если кто и избежал ее чар, то только гипсовый памятник вождю мировой революции, торчавший у входа в учебный корпус, и начальник той самой богадельни. Да и то лишь потому, что постоянно хворал и не вылезал из госпиталей.
— Ты мне тоже безумно нравилась, — сознался я. — Даже ночами снилась.
— Мерзкий обманщик! — Бульдожка потупила глазки и погрозила мне пальчиком. — Поговорим?
— О чем угодно, — отозвался я. — Кстати, у тебя очень неплохой ствол. ОЦ-21, я не ошибся? Поддерживаешь отечественного производителя?
Если вы не в курсе, что это за штука, то я поясню. ОЦ-21 «Малыш» — малогабаритный самозарядный пистолет российского производства, длиной чуть больше двух спичечных коробков. Обводы зализаны, детали корпуса не выступают. В магазине целых пять патронов калибром аж девять миллиметров. Достаточно эффективен на ближней дистанции. По-моему, один из лучших в мире образцов оружия скрытого ношения.
— Не угадал. — Бульдожка покачала головой, подняла пистолетик и направила на меня, аккурат между ног. — Южноафриканская модель. Калибр тот же, зато на сто граммов легче и на два сантиметра короче, убойный до жути.
— Надо же! — восхитился я. — Красота! Значит, дырки во мне проделает будь здоров.
— Предлагаю сделку. — Дамочка вернула ствол на прежнее место и очаровательно, чисто по-американски улыбнулась, продемонстрировав сразу все сорок четыре снежно-белых зуба, может, даже больше.
Кстати, раньше они у нее были мелкие и желтоватые.
— Слушаю очень внимательно.
— Я сейчас задам тебе несколько вопросов. Если ответишь честно и подробно…
— То ты оставишь меня в живых? — робко, с нескрываемой надеждой предположил я.
— Дурачок! — Девушка по-пионерски звонко рассмеялась. — Забудь о жизни. Если твои ответы меня устроят, умрешь сразу и без мучений. Поверь, я знаю, куда выстрелить.
— Горе-то какое! — искренне расстроился я. — Только начал хорошо жить, а уже пора под травку. Хреново, однако. А каких-то других вариантов нет?
— Есть, — быстро ответила она. — Но они тебе наверняка не понравятся.
— Грустно, — признался я. — Попался как последний салабон.
— Точно. — Бульдожка хмыкнула. — Знаешь, тебя ведь считали одним из лучших.
— Подлая клевета! — Я закряхтел и пересел поудобнее, левым боком вперед.
Так, чтобы не особенно бросалась в глаза правая нога и то, что находилось под носком.
— Не скромничай. — Бульдожка достала из сумочки пачку тонких сигарет и крохотную зажигалку. — Ты очень даже неплох. Был. — Она закурила и с удовольствием затянулась. — Просто я лучше.
— Это точно, — согласился я. — А можно и мне закурить? Портсигар в левом нагрудном кармане.
— И не мечтай, дружок.
— Это почему?
— Не хочу рисковать. Вдруг у тебя там сигаретка с ядом? Лизнешь фильтр и соскочишь, а мне за это гонорар уполовинят. Хочешь курить, травись моими.
Дамочка ошибалась. Курева с ядом в этот раз у меня не было, зато имелось кое-что другое.
— Э, нет. — Теперь уже я усмехнулся и покачал головой. — Неизвестно, чем ты меня угостишь.
— Значит, умрешь здоровеньким.
— Как скажешь. — Я поднял руки, она тут же вскинула ствол. — Спокойно, Иришка. — Я с хрустом потянулся. — Теперь я предлагаю сделку.
— А ты, Вовик, нахал! — заявила Бульдожка. — Тебе не кажется, что не в том ты положении, чтобы диктовать условия?
— Может, все-таки выслушаешь?
