Подозреваю, по странному совпадению в военной разведке Китая тоже приключились некоторые кадровые изменения. Послание там получил опять же агент ЦРУ. Другой версии просто быть не может.
Я подозреваю, что этот парень оказался ничуть не умнее, чем наш крот. Он точно так же попытался дернуть агента из Лэнгли на беседу и быстренько решить проблему.
Снова угадайте, что сделал тот, получив в короткий промежуток времени аж два приглашения на рандеву? Правильно, тут же встал на лыжи.
Дальше, думаю, тот и другой все-таки оповестили о произошедшем кураторов из Лэнгли, и ситуация была взята под контроль. Заодно высокие руководители назначили виновных за срыв операции по эвакуации агента. По одному с каждой стороны, то есть меня и Глиняный. На него у них давно вырос здоровенный зуб. Смею надеяться, ко мне тоже накопились кое-какие претензии. В Москве генерал Юра как следует расстарался.
Получилось очень даже неплохо. То-то я никак не мог понять, почему эта спецура ведет себя как неродная, смотрит волком и все время докладывает обо мне в центр.
А потом началось вообще черт знает что. Мы с китайцем встретились и вместо того чтобы просто поубивать друг дружку, вдруг взяли и заключили временный союз. Скажу без ложной скромности, сработали нормально. Лаглинь вернулся домой с победой и приволок в клювике Саймона.
Почему я отдал его? Да потому, что уж больно много по ходу операции нарисовалось странностей и нестыковок. Вот я и решил сам во всем разобраться. Тем более что время позволяло.
Я так думал и, как выяснилось, совершенно напрасно. Мое время закончилось. Центр отдал приказ на ликвидацию. А потом генерал Юра или господин Глушков — я никогда уже не узнаю, кто именно — приплатил личных денег, натравил на меня Бульдожку и дал ей наводку.
Что сделал бы на моем месте нормальный, вменяемый человек? Конечно же, лег бы на дно и затих. Я же поступил с точностью до наоборот, засуетился и внес в ситуацию толику непредсказуемой глупости. Недаром меня прозвали Скоморохом, Ко всему прочему, я еще и нахулиганил. В общем, сделал все, чтобы заинтересованные лица в Москве как следует запаниковали.
Самойленко, гад такой, вместо того чтобы испугаться и исчезнуть в тумане, начал действовать. Надо признать, достаточно толково. Но все равно кое-чего он не учел, а потому не успел.
В нашей службе слишком доверчивые персоны надолго не задерживаются, да и дураков у нас тоже немного. Тот факт, что я вернулся, быстренько навел наших на здравую мысль о том, что в датском королевстве не все ладно. Они мне здорово помогли. Успели первыми перехватить бывшего резидента, того самого преферансиста. В разговоре с ним всплыла дорогая теннисная ракетка из графита.
Вы думаете, ее подарила красавцу Юрочке гречанка, запавшая на него? Черта с два! Покупку оплатили сотрудники ЦРУ, работавшие в стране. Потом они отчитались в расходах и даже чек приложили.
Почему Саймон запомнил такую мелочь? Да потому, что из-за этой самой ракетки в свое время было много шума, даже служебное расследование назначалось. Дело в том, что человечек, ответственный за приобретение спортивного инвентаря, решил немного наварить и представил фальшивый чек на вдвое большую сумму.
А дальше наш генерал все-таки наделал ошибок. Исключительно из-за слишком высокого мнения о собственной персоне. Для начала он счел моего куратора обычным туповатым служакой, типичным старым головорезом с единственной извилиной от форменной фуражки. Самойленко решил, что его легко можно обвести вокруг пальца. Поэтому для начала распорядился поменять прежних клопов, установленных у него дома, на новых современных, думал, что тот ничего не заметит. Он постарался убедить Сергеича в собственной лояльности, горячем желании помочь мне, придумал тот трюк с квартирой. Красиво все разыграл, вот только кое-чего не учел.
Профессионал нашей службы, даже зеленый стажер, никогда не полезет в такой ситуации в квартиру, предварительно как следует все не осмотрев и не обнюхав. В таких случаях он никогда не будет пользоваться чужими стволами, как бы их ему ни подсовывали.
Бравый генерал Юра так и не понял, где закончилась его операция и началась моя, вернее сказать, наша. Его слишком долго учили тонким подходам и шахматной изящности действий. Но никто не стал вовлекать его в эту замечательную игру. Мы с Сергеичем просто смели с доски фигуры и ею же засветили ему по башке.
Для чего был затеян весь этот балаган с вопросами-ответами? Да для того, черт подери, что не было у меня на руках никаких весомых фактов! Сплошные косвенные улики, догадки и подозрения, словом, лишь то, что Геша Садко обозвал голимой херней. Поэтому я и организовал всю эту игру с разговорами по душам.
Прикончить двух безоружных людей — плевое дело для мастера спорта по пулевой стрельбе. Тут-то Самойленко и расслабился, так воспарил душой, что много чего интересного наболтал под запись. Получилось у него самое настоящее чистосердечное признание. Не уверен, правда, что оно ему хоть как-то поможет.
Первого на этот спектакль пригласил лично Кандауров. В конторе за Сергеичем особо не следили. Он зашел в чей-нибудь кабинет и набрал номер, давно ему известный. Всего-то и делов.
Кстати, о нем. Сергеич зашел в кафе, углядел меня и решительно зашагал к моему столику. Весь из себя в джинсе и коже, вылитый рэкетир на покое. Он присел напротив и поднял ладонь.
Официантка подлетела тут же, как будто весь вечер просидела в ожидании именно этого дорогого гостя.
С кольцевой мы свернули на Киевское шоссе, почти пустое в это время суток. Кандауров рулил, я тоскливо валялся на заднем сиденье.
— Спишь?
— Нет.
— А то смотри. — Сергеич перестроился в левый ряд. — Тут езды часов пять.
— Понял. — Я приоткрыл окошко и закурил.
От Москвы до Брянска без малого четыреста километров. Старенькая «Волжанка» Сергеича может при необходимости пробежать это расстояние меньше чем за три часа. Знали бы вы, какой движок прячется под капотом. Я как-то глянул и обалдел. Но если острая нужда не возникает, то поездка будет долгой. Впрочем, торопиться мне уже некуда.
— Как тебе похороны?
— Впечатлили, — отозвался я. — А зачем та тетка бросалась на гроб?
— Для достоверности картины.
— Где вы ее с моим папашей откопали?
— В областном драматическом театре, — ответил куратор. — Между прочим, они оба — заслуженные артисты Калмыкии, — уточнил он. — Не понимаю, чем ты недоволен.
— Не проболтаются?
— У них взяли подписку, — успокоил он меня. — Им как следует заплатили.
— Тогда порядок.
— Обязательно нужно было туда переться? — проворчал Сергеич.
— А умирать мне обязательно было? — поинтересовался я.
— Да, — твердо заявил он. — Причем сразу же после того случая с папкой из Франции, — признался Сергеич. — Кое-кто сильно осерчал, причем персонально на тебя. А уж сейчас-то!.. — Он махнул рукой.
