Сличив почерки и фактуру бумаги, Валееева выяснила, что автор шаржа – первокурсница Зинаида Беляк. Нельзя сказать, что заведующую это удивило. Девушка с самого начала раздражала ее до крайности – слишком независимая и даже дерзкая. Но подозрение подозрением, а догадку надо еще подтвердить. Саму Беляк расспрашивать бесполезно. Валеева слишком хорошо знает этот тип людей: хоть каленым железом пытай, будет молчать как партизанка. Да еще потом всему курсу в красках распишет разговор с заведующей. Нет, это не вариант, Беляк так просто не расколешь. А вот вечно смотрящую ей в рот подружку Анну Ганину стоит хорошенько поприжать. Эта домашняя девочка, скорее всего, дрогнет. С нее, значит, и начнем. Валеева тыльной стороной карандаша набрала номер секретаря.
* * *
Глеб задумчиво рассматривал таблицу, куда он внес даты преступлений. Из таблицы было ясно, что душитель определенно придерживался какого-то загадочного расписания. Например, между смертью Грачева в сентябре и убийством в мае прошло шестнадцать недель без одного дня. А самое первое нападение, в свою очередь, было совершено ровно за четыре недели до этого. Что-то не похоже на совпадение. Интервалы между убийствами если и колебались, то совсем незначительно и всегда были примерно кратны четырем неделям. Ну и что это значит? Изверг действовал по какому-то заранее продуманному плану? А может, даты убийств как-то связаны с его родом занятий? Чем не зацепка? Интересно, знает ли об этой закономерности Лучко? Терпеть не было никаких сил, и Глеб набрал мобильный номер капитана.
– Алле, Виктор, это Глеб.
– Привет! Если можно, покороче, у меня буквально одна минута.
Голос Лучко звучал приглушенно, как будто ему неудобно говорить. Глеб тем не менее откладывать не стал:
– Я подсчитал временны́е промежутки между убийствами – они происходят по графику. Между ними либо четыре, либо восемь, либо шестнадцать недель. Ты об этом знал?
Капитан был в явном замешательстве.
– Погоди, дай заглянуть в календарь. Ага, вижу. Между сентябрьским и октябрьским происшествиями прошло восемь недель. Даже с хвостиком. Ну и что? Поясни.
– Там почти везде строгая закономерность!
– Хм. Значит, все-таки не везде?
– Ну, с небольшими отклонениями. Но все равно это не может быть случайностью. Проверь сам.
– Хорошо, обязательно.
Лучко хотел было закончить разговор, но Глеб уже не мог остановиться:
– А может, это дежурства?
– Дежурства?
– Ну да. Например, работа убийцы может быть как-то связана с графиком периодических дежурств…
– Глеб, послушай меня, – в голосе капитана послышался холодок – я очень признателен тебе за помощь. Но давай договоримся, что сыщиком буду я, а ты будешь экстрасенсом. Так что предположения и версии, пожалуйста, оставь мне. Больше говорить не могу, извини.
Радость открытия вмиг испарилась. Глеб с досадой швырнул трубку на диван и засел за подготовку к завтрашним лекциям.
* * *
Староста сообщила Зинаиде, что ее вызывают в деканат. Там ей, в свою очередь, рекомендовали срочно явиться к Валеевой. Зина с неохотой отправилась на кафедру. Найдя нужную дверь с безукоризненно начищенной табличкой, она постучалась. Заведующая молча указала Зине на стул, затем нагнулась и откуда-то снизу извлекла серую тетрадь, в которой Зина сразу узнала свою.
– Хотела поговорить о вашей успеваемости…
Девушка с удивлением отметила, что выражение лица заведующей при этом иначе как торжествующим назвать было нельзя. «Тут что-то не так», – почувствовала смутные опасения Зина. Тем временем Лариса Васильевна раскрыла тетрадь и пристально посмотрела студентке в глаза. По спине Зины пробежал холодок. О боже! Вместо закладки в тетради Валеева использовала листок, на котором красовалась Зинина карикатура. Но как, черт возьми, она сюда попала? Знает ли Валеева, кто автор? Наверняка да – не случайно же заведующая развернула тетрадь так, чтобы показать Зине рисунок. В голове промелькнула мысль: «Кто же это меня заложил? Помнится, мы сидели на последнем ряду совсем одни…»
– Плохая работа, – качая головой и все так же пристально глядя Зине в глаза, подытожила Валеева. – Очень плохая.
* * *
Как всегда в перерыве после третьей пары Глеб и Буре коротали время в кафе за разговорами. Глеб поделился с профессором своим открытием и рассказал о хронологической закономерности в убийствах. Это произвело на профессора столь сильное впечатление, что он тут же кинулся развивать тему.
– У меня на сей счет есть собственная теория, – заговорщицки сообщил Буре. – Даже если отбросить кабалистику, все равно придется признать, что числа имеют магическую силу.
– Неужели? – с сомнением переспросил Глеб, прекрасно зная, что Буре нужно сперва как следует раззадорить.
– Ну разумеется. Возьмем хотя бы двух гениев мировой литературы: Шекспира и Сервантеса. Не странно ли, что лучший поэт всех времен и величайший прозаик умерли в один день? Двадцать третьего апреля тысяча шестьсот шестнадцатого года.
– Да, профессор, но Англия в то время жила по юлианскому календарю, а Испания – по грегорианскому. Разница между этими летоисчислениями непостоянна и с каждым новым веком увеличивается примерно на сутки. И поскольку мы говорим о семнадцатом столетии, получается, что на самом деле два гения умерли с разницей в десять дней. Разве не так?
Вопреки этому противоречию, Буре просиял и даже потер ладони одна о другую.
– Голубчик, вы абсолютно правы, и строго хронологически их смерти разделяют десять суток, но дело не в этом.
– Тогда в чем же?
– А в том, что календарь в кабинете умирающего Шекспира и календарь на рабочем столе Сервантеса показывали одно и то же число!
Глеб неуверенно покачал головой.
– И какой из этого следует вывод?
– Нас губят не только годы или болезни. Числа тоже убивают!
Стольцев внимательно посмотрел на Буре – тот был абсолютно серьезен. Уж кто-кто, а профессор никогда не был замечен в симпатиях ко всякой там мистике. Впрочем, кто знает – вдруг за датами и впрямь что-то стоит? Тем не менее Глеб про себя решил, что правоохранительным органам об этой неожиданной теории рассказывать не стоит.
Расставшись с профессором и закончив дела на кафедре, он отправился домой. Всю дорогу в голове Глеба навязчиво вертелось изречение Пифагора: «Числа правят миром».
* * *
Полистав календарь и поломав голову над тем, что рассказал Глеб, Лучко все-таки доложил Дедову о необъяснимой закономерности в хронологии преступлений. Генерал отодвинулся от стола и откинулся в кресле, скрестив руки на необъятной груди.
– И какие у тебя на этот счет есть предположения?
Капитан уже успел об этом подумать и кратко изложил свои мысли:
