— Хорошо, я все понял. Ты иди в свою мастерскую, подожди там, а я с ней поговорю…
И Сергей пошел открывать дверь.
11. Ланг. Кира
— Я думаю, что рыбаки уже нашли труп, — сказал Ланг, тяжко вздыхая. Глядя на то, как ловко Кира накрывает на стол к завтраку, подумал, что он был настоящим идиотом, когда пренебрегал этой девушкой. И как бы все было хорошо и правильно, если бы не случилось того, что случилось. Если бы не появилась в городе эта Маша. Ланг рано или поздно все равно бы потеплел душой к Кире, оценил бы по достоинству ее пироги и варенье да и оставил бы ее на ночь. Потом снова и снова. Глядишь, и влюбился бы в нее по-настоящему, как в приятную женщину, хорошего человека и отменную хозяйку. Нет, полез туда, куда ему вход был запрещен. Студентка! Злобная, шипящая тварь, змея, которая так и норовила его укусить. Ему было стыдно признаться Кире в том, что он был даже рад, что Машу убили. Конечно, если бы он произнес эти слова вслух, то они прозвучали бы отвратительно, и Кира увидела бы в нем настоящего монстра, а то бы и вообще посчитала его убийцей… Зато из его жизни навсегда исчез человек, способный одним словом причинить ему боль, унизить. Вероятно, нашелся в окружении Маши еще один оскорбленный и униженный мужчина (хотя, может, и женщина), который оказался намного сильнее Ланга, решительнее, и пристрелил ее. Избавился от нее, как от заразы.
— Я тоже думаю, что нашли, — отозвалась Кира, ставя перед ним на стол тарелку с оладьями. — Да ты не переживай. На тебя никто не подумает. Мы с тобой уже говорили об этом.
— Послушай, ты теперь мне вроде как жена…
— Почему «вроде как»?
— Ну хорошо, извини. Жена. Так вот, значит, ты близкий мне человек и должна понимать, что я не декорация какая, а живой, реальный мужчина со своими проблемами и слабостями. А потому я стараюсь вести себя естественно, понимаешь? О чем болит, то и рассказываю.
— Ты боишься… — с пониманием закивала Кира. — Конечно. Но я же с тобой.
— И что?
— Во-первых, я могу обеспечить тебе алиби на весь вчерашний день. Скажу, что ты был у меня. Во-вторых, когда к тебе придут и начнут допрашивать…
— Как допрашивать?! — Ланг даже вскочил со своего места. — Что ты такое говоришь?
— Я говорю правду. Полгорода видело, как вы вместе с Машей ходили на кладбище, как она приходила к тебе в музей, думаю, что твои соседи подтвердят, что она бывала у тебя дома. Поэтому будет вполне логично предположить, что рано или поздно следователь окажется здесь, у тебя, и начнет задавать вопросы. Вот к ним ты должен быть готов.
— И как я должен буду себя вести?
— Обыкновенно.
— То есть?
— Говорить правду. Все, кроме того факта, что ты увидел ее труп возле своей двери. Расскажешь, все, как было. Что она приехала специально в Зульштат, чтобы разыскать могилу своего родственника, доктора-гинеколога. Что попросила у тебя схему немецкого кладбища. Говорю же, расскажешь всю правду. Конечно, ты должен будешь сильно удивиться, когда тебе скажут о том, что Машу убили. Ты должен выглядеть потрясенным! Здесь надо будет сыграть. Но этот неприятный момент продлится буквально несколько секунд, после чего ты снова вернешься к своему правдивому рассказу о Маше. Расскажешь, если спросят, конечно, о кладбище… Словом, повторяю, веди себя естественно и рассказывай все, как было.
— А про нашу с ней связь?
— А вот этого не надо. К счастью, у тебя в городе хорошая репутация, а потому никто и не станет предполагать, что между вами были отношения.
— Но она же была со мной незадолго до смерти… Экспертиза покажет, что она была с мужчиной.
— Да мало ли с кем она была?! Не станут же привлекать к экспертизе всех мужчин города, с которыми она встречалась или просто была знакома! А вот с тобой, запомни, она была просто знакома.
Ему было с ней хорошо. Она успокаивала его так, что он готов был поверить каждому ее слову. Действительно, ну кто может подумать, что между красавицей Машей и скучным музейщиком Лангом была близость? Да никто! Абсолютно. Другое дело, где взять внутренние силы, чтобы не переживать, чтобы продолжать жить нормальной жизнью и по возможности радоваться?
Вот оладьи. Они восхитительные, пышные, вкуснейшие! А как она умеет заваривать чай! Чудесный завтрак, и вообще все так красиво накрыто, словно он завтракает не у себя на кухне, а у Киры! И когда только она успела привести все в порядок?
Он смотрел на нее, на то, как она двигается, и его охватывало приятное чувство, вплоть до мурашек на голове. Четкие и в то же время плавные движения, решительные, уверенные и очень женственные.
И хотя в это утро он ну никак не был расположен к ласкам, он был бы счастлив, если бы Кира просто присела с ним на диван, обняла бы его, погладила по голове, как маленького. Стыдно, ужасно стыдно было даже думать об этом, но он так хотел, а потому, когда она подошла к нему, взяла за руку и легонько так потянула за собой в комнату и усадила на диван, у него голова закружилась от удовольствия.
— Ну все, все… Успокойся, — она нежно провела ладонью по его голове, щеке, коснулась уха. — Ничего не бойся. Мы же с тобой обо всем договорились. Ты умный, ты все сделаешь правильно. Я тебе так скажу, Юра. Даже если это ты ее пристрелил, я все равно буду на твоей стороне, понял?
…Когда раздался звонок в дверь, он спал. Сладко спал, пригревшись на плече у Киры.
— Пришли? — спросил он сквозь сон, не поднимая головы. — Да? Это они?
— Я открою.
Кира мягко высвободилась из одеяла и рук Ланга, привела себя в порядок и пошла открывать.
Ланг замер, сердце его, как ему показалось, остановилось. Что сейчас будет? Арест?
Из прихожей доносились голоса — Киры и еще один, мужской. Потом послышались шаги, и в комнату вошел высокий худой мужчина в джинсах и серой рубашке. Лицо серьезное, сосредоточенное.
— Юрий Михайлович Ланг? — спросил он, как показалось Лангу надменно.
— Да, это я, — собравшись с последними силами, проговорил вспотевший Ланг.
— Я следователь, моя фамилия Липченко. Вадим Борисович Липченко. У меня к вам несколько вопросов.
Кира за спиной следователя делала Лангу знаки: скрестила руки на груди и прикрыла глаза, что должно было означать «ничего не бойся, веди себя спокойно».
— Следователь? — переспросил Ланг. Он старался держаться естественно. И в самом деле, чего это понадобилось здесь следователю? — Конечно, проходите.
Он предложил Липченко сесть в кресло, сам сел напротив.
— Кирочка… — он растерянно смотрел на нее, потом жестом указал ей на стул, рядом. — Надеюсь, моя жена нам не помешает?
Глаза Киры округлились. Улыбка ее вышла кривоватой, удивленной. Но видно было, что ей это приятно.
— Лучше будет, если мы поговорим вдвоем, — сказал Липченко, и Кира моментально удалилась. Из-под Ланга словно выбили табуретку.
