* * *
Никогда прежде Виктор не думал о Полине. Не думал так. Не
волновался о ней. Волноваться был удел Глеба. Астахов только снисходительно
хмыкал: ну как же — старший брат! И вот все переменилось.
— Куда она могла подеваться? — спрашивал Глеб, в
который раз бросая бесполезную телефонную трубку! — Бестолковая девчонка!
Как она не понимает, что, рискуя своей жизнью, мешает нам заниматься серьезными
делами! Мы беспокоимся о ней вместо того, чтобы работать и решать важнейшие
проблемы.
— Я чувствую себя ужасно, — признался
Виктор. — Ведь это я во всем виноват. Если с Полиной что-нибудь случится…
Я знаю ее характер! Если ей что взбрело в голову…
— Все дело в том, что мы понятия не имеем, что она
задумала! — с нажимом произнес Глеб. — Когда она была замужем, я хотя
бы не нес за нее персональной ответственности. За все отвечал Коля.
— Кстати, — Виктор кашлянул. — Этот Коля… Он
как был, ничего?
— В каком смысле? — Глеб воззрился на него поверх
очков, по обычаю, сползших на самый кончик носа. — Про что ты спрашиваешь?
— Про что спрашиваю? Ну… Почему они развелись?
— Черт их знает. Полинка говорила, характерами не
сошлись. Но, если тебя интересуют подробности, могу сказать, что развод не был
скандальным. Все обошлось тихо-мирно.
— Я видел этого ее Колю всего-то пару раз, —
заметил Виктор, усиленно борясь с обуявшим его странным чувством. Ревность?
Злость?
— Невелика потеря, — пробормотал Глеб, вновь
склоняясь над столом. — Ничего выдающегося в нем не было. Полинка это, в
конце концов, тоже поняла.
— А сейчас у нее есть кто-нибудь? Я ничего про Полину
не знаю. Мы с ней так долго не виделись…
— Долго? — рассеянно переспросил Глеб.
— Три с половиной года.
Глеб удивленно поднял голову:
— — Нет, правда? Действительно долго. Ушам своим не
верю. Я почему-то думал, что вы встречались время от времени. С Левкой-то она
постоянно виделась… Я как-то не обратил внимания…
— Может, она на меня сердилась? — задумчиво
пробормотал Виктор.
— Три с половиной года? — не поверил Глеб. —
За что бы это?
— Ну, мало ли за что? Женские обиды — это тонкая
материя. Может, я сказал ей что-то такое…
— Или чего-то не сказал, — про себя пробормотал
Глеб.
В этот момент на столе зазвонил телефон.
— Да? — резко ответил он, сняв трубку. И тут же
весь взъерошился, как кот, которого отогнали от миски со сметаной. — Где
ты находишься? — завопил он. — А?! Я все отлично слышу. Не вешай
трубку! Говорю тебе, не вешай трубку!
Естественно, это была она, Полина. Виктор испытал громадное
облегчение оттого, что с ней все в порядке.
— Дай ее мне! — потребовал он и протянул руку.
— Тут Витька хочет с тобой поговорить! — буркнул
Глеб и сунул трубку Виктору, прошипев:
— Убил бы ее, попадись она мне в руки!
— Алло! — пропела трубка голосом Полины.
— Ты где? — выпалил Виктор.
— Не блещешь оригинальностью, — ответила
та. — Заладили оба: ты где, ты где? С ума от вас можно сойти.
— От нас?! — взвился было Виктор, но тут же
успокоился и обычным голосом спросил:
— Ты зачем убежала?
— Интересно, а что я должна была делать? Жить в вашем
мужском гареме? У меня ответственный заказ. Если я сделаю его плохо или подведу
людей по срокам, запросто могу испортить свою блестяще начинающуюся карьеру.
Полина врала. Заказ еще даже не был оформлен.
— Что она говорит? — прошипел Глеб, вытянув шею.
Виктор досадливо отмахнулся от него и отвернулся к окну.
— Я просто удивляюсь, — он пожал плечами и повел
бровью, будто собеседница могла его видеть. — Мы вместе начали распутывать
дело…
— Да? — с преувеличенным удивлением спросила
Полина. — А мне показалось, ты вышел из игры.
— Как я мог выйти из игры, когда охотятся за мной?
— Значит, ты весьма непугливая дичь. Под окнами сидят
бандиты, а ты спокойненько общаешься с калькулятором!
— Это не легкомыслие, — веско сказал
Виктор. — Если мы успеем за две недели доделать программу, то получим
огромные деньги, которые дадут нам свободу маневра. Может, мы вообще уедем из
страны.
— Ах, вот как! Чудесно. Мне кажется, ваши мозги в
надежде утечь за границу заранее размягчились. А вдруг тебе не дадут уехать? Ты
об этом подумал?
— Что она говорит? — возбужденная физиономия Глеба
снова возникла в поле зрения Виктора.
— Она пытается заставить меня что-нибудь делать, —
громко сказал он. — Слушай, может, мне действительно сходить в милицию?
— Не вздумай! — воскликнула Полина. — Тебя
сразу убьют, неужели ты не понимаешь? А так, может, еще есть шанс. Кстати, а
что бы ты там сказал, в милиции? Ты ведь до сих пор так и не понял, чего от тебя
хотят бандиты.
— Ну… — протянул Виктор. — Это как раз дело
следователей — делать тайное явным.
— Ты уверен? — с сомнением спросила Полина. —
А вдруг тебя задержат до выяснения всех обстоятельств, упекут в предвариловку,
а туда просочится киллер — и привет?
— Так чего ты от меня хочешь? В милицию мне идти
нельзя, программу доделывать не надо, на твою помощь рассчитывать не
приходится…
— Я хочу, чтобы ты начал активно действовать сам.
— Я буду.
— Ага, так я и поверила.
— Не понимаю, почему ты считаешь меня таким
беспомощным.
— Не беспомощным, а беспечным. Излишне самоуверенным.
Эти типы ждут неизвестно чего, потом им надоест, они войдут в здание, достанут
пушки…
— Но они не знают, что я в институте.
— Пока не знают. А могут и узнать. Или просто заскочат
проверить.
— Ладно, — сказал Виктор, — я обещаю, что мы
с Глебом прямо сейчас что-нибудь решим. А ты выброси из своей хорошенькой
головки все, что связано с бандитами, убийствами и угрозами, обещаешь? Потом,
когда все закончится, мы отметим это дело за большим праздничным столом.
Кстати, так где ты находишься?
— У одного своего приятеля, — небрежно сказала
Полина, нагнав на чело Виктора грозовую тучу. — Не волнуйся, он парень
серьезный, в обиду меня не даст. — Полина поплотнее прикрыла дверь
телефонной будки, чтобы Виктор ненароком не услышал уличного шума. — А
теперь дай мне на минутку Глеба.
Тот с мрачной решимостью взял трубку, некоторое время
слушал, хмуро попрощался и, закончив разговор, обернулся к Виктору:
— Она все врет. Во-первых, нет никакого приятеля, у
которого она могла бы остановиться.
