– Здравствуйте. Ордер на Федора Полушина. Двадцать четыре часа.
Снова тишина. И снова щелчок. Тот же голос:
– Здравствуйте. Ордер на Ульриха Козаса. Двадцать четыре часа.
– Мисс Лаур, это все, чем мы располагаем, поверьте. Остальное – наши гипотезы.
– А еще два человека?! Мартин… Мартин… ч-черт…
– Мартин Крафт? Да, по нему был такой же звонок. Но убийства Полушина и Козаса планировались на ночное время, и мы могли ожидать, что к ним кто-то придет домой. А Крафта застрелили час назад. На улице.
– И второй… как его?.. О-о-х! – Элен снова забыла и постучала себя по ноге. – Максимов… Максимов!
– Максимов? – озадачился абонент. – Вы про Сергея Максимова? Он тоже мертв, но… э-э… ордера на него не поступало.
Мост закончился, и Элен, свернув с проспекта, въехала на стоянку у гипермаркета.
– Кто же этим занимается?.. – спросила она, прикуривая.
– Теперь вам известно столько же, сколько и нам.
– Почти ничего. «Здрасьте»… «Ордер»…
– Мы можем лишь догадываться. А у вас есть нечто большее. И чтобы убедиться, мы вынуждены просить вас о новой услуге.
– Вы записали последнее сообщение?
– Вам это необходимо? Что ж, слушайте.
Трубка умолкла. Элен стряхнула пепел и закрыла глаза. Она попробовала ощутить эту тишину, окунуться в нее и, возможно, что-то в ней разглядеть…
Квадратная комната без окон, повсюду мягкий пластик. Тройной тамбур. Идеальная звукоизоляция. Высокий стеллаж: на полках безвкусно и как будто бессистемно расставлена аппаратура. Какие-то блоки, некоторые без лицевых панелей. Когда оборудовали это помещение, об эстетике никто не заботился, – оно не для съемок сериала, оно для работы.
В центре – два кресла. Двое заспанных мужчин, совсем разные: на одном черная рубашка, он небрит, но спину держит прямо. Другой, в выцветшей оранжевой майке, клюет носом.
Тот же щелчок. Оба вскакивают. Нужды в этом нет: здесь все на автомате, но мужчины, тем не менее, вскакивают – чтобы куда-то деть адреналин.
Спустя минуту из динамика:
– Вы поймали?
Тот, что в рубашке:
– Нет. Не удается отследить.
– Мы и не сможем… – добавляет второй.
– Что за тон?! – орет динамик. – Вошло в привычку? Рано привыкли! Ясно?!
– Ясно… – отвечают одновременно.
– Итак!..
Первый касается клавиши, и по комнате разносится:
– Здравствуйте. Ордер на Элен Лаур. Двенадцать минут.
– Здравствуйте. Ордер на Михаэля Ситцева. Пятнадцать часов… – Молчание. – Мисс Лаур, вы удовлетворены?
– Я?..
– Вы желали услышать… Пожалуйста, услышали. Что-нибудь еще?
– Я… нет…
– Адрес у вас в терминале. Михаэль Ситцев, через пятнадцать часов. Точнее, уже четырнадцать с половиной. В Москве он со вчерашнего дня, но освоился сверх всякой меры. Боюсь, господин Ситцев и сам не представляет, где окажется ночью. Будьте добры, мисс Лаур, приложите максимум усилий.
– Да… да… – пробормотала она. – Михаэль Ситцев… Ордер на Михаэля Ситцева. Да. Я постараюсь…
Элен сидела за рулем, не решаясь моргнуть – впереди маячила картинка: комната, приборы, двое в креслах. Щелчок и голос.
«Здравствуйте. Ордер на Элен Лаур. Двенадцать минут».
Это будет не сейчас. Позже. Не сейчас, но скоро. И очень быстро. Двенадцать минут. Ее едва успеют предупредить. А что успеет она? Заметить, как Тиль Хаген жмет на курок. Посмотреть напоследок ему в глаза… Бессмысленно. Она в них почти уже смотрела – и не увидела там ничего человеческого.
Блондин просто подойдет и выстрелит, без всякой ненависти. Возможно, Хаген и сам не будет знать, зачем он это сделал.
Элен поняла, что отныне ее жизнь делится на двенадцатиминутные отрезки. Сон, любовь, еда – все состоит из них, из коротких перебежек.
«Здравствуйте. Ордер на Элен Лаур»…
Двенадцать минут – от звонка и до пули в сердце.
Минус 1 час 12 минут
Тиль взглянул на часы и присвистнул. День прошел удивительно бездарно – даже по сравнению с другими такими же днями последних двух лет. Скоро ложиться, а Тиль всего-то и успел, что стряхнуть следователя и переехать в отель «Seliger». И еще – получить письмо…
Он подпер щеку и поворошил на столе обрывки. Вот так он и просидел до ночи – не то в надежде, что бумага растает, не то в ожидании, когда появится увиденный им текст.
«Ты прочтешь письмо, не вскрывая. Потом вскроешь и прочтешь снова, глазами, чтобы убедиться»…
Его действительно убедили, но не в этом. Доказали, что его так же легко обмануть, как он сам обманул Ефимова, только… Николай Васильевич в естественной заботе о дочери произнес необходимое вслух – Тилю оставалось лишь подсмотреть, что он скажет по терминалу своей супруге-ныряльщице…
Нет, это сравнение Тилю не нравилось. Со следователем все было иначе: элементарный трюк, тысячекратно использованный каждым форвардом. А тут… ни звука, ни жеста, из которых можно было бы составить текст записки, – увиденный, но так и не прочитанный.
Тиль молчал всю дорогу. Спрятал клочки в карман и стиснул зубы – поскольку прекрасно знал, откуда что берется. Расплатившись с таксистом, не проронил ни слова. То же и в гостинице: положил на стойку ИД-карту, подцепил ногтями магнитный ключ, и сам донес сумку до номера. Возможно, в «Seliger» его приняли за немого. Тилю было не до этого. Он молчал и думал. Скинул куртку, разулся, разложил на столе бумажки, сел рядом… И вот уже, оказывается, давно стемнело.
Он рассеянно почесал затылок и подошел к кофейному автомату. В прозрачном окошке шеренгой стояли сигареты. Проведя картой по сканеру и ткнув наугад, Тиль достал из лотка пачку «Юроп Х-лайтс». Следом за ней выпала фирменная картонка со спичками.
– Уважаемый пользователь, двадцать процентов от ваших расходов оплатила компания «Глобал-Продактс», – проворковала изнутри какая-то девица.
– Пра-дакц… – передразнил Тиль и вдруг расхохотался: это было первое, что он сказал за последние десять часов.
Все еще досмеиваясь, он вернулся к столу, сложил клочки в пепельницу и не без удовольствия поджег.
«Ты прочтешь письмо, не вскрывая»…
– Вы правы, правы, – покивал Тиль.
«Потом вскроешь и прочтешь снова, глазами, чтобы убедиться»…
