Начбез невозмутимо вынул из гнезда молчащий терминал, который зазвонил лишь через несколько секунд.
– Ты в хорошей форме, Тили, – заметила Элен.
– Мне бы выспаться…
Полковник повесил трубку и улыбнулся.
– Мы нашли его, Альберт Яковлевич. Иеремия Люгер в отеле «Колумб», и он уже никуда не денется.
– Свяжись с капитаном Станковичем, пусть готовит снайперов и «Штурм». Он обо всем предупрежден.
– Эй, эй! – Элен подалась вперед и дернула его за плечо. – Опять мясорубку устроишь?!
– До рассвета мы его прикончим. Или – он нас. Цена не имеет значения.
– Нельзя, – отрезал Тиль.
– Можно. Выкрутимся как-нибудь. Если живые будем.
– Хочешь подогнать к гостинице ракетную установку и надеешься, что Демон ее не учует?
– Варианты?..
– Варианты есть. – Тиль погладил макушку. – Полковник, мне понадобится оружие.
– Что и сколько.
– Ручной пулемет. Патроны – бронебойные, форсированные.
Начбез с интересом посмотрел на него в зеркало.
– Ты возьмешь меня с собой, – заявила Элен.
– Возьму, – легко согласился Тиль.
– Обещай!
Он пожал плечами:
– Обещаю.
– Братец… Только честно: ты за свою жизнь много женщин обманул?
– Ты мне льстишь, сестрица.
– Со мной этот номер не пройдет, понял?!
– Цыц!
Тиль откинулся на спинку и выбросил Элен из головы.
«Ты опять ушел, Хаген? Остались самые скользкие, – шутливо посетовал Демон. – Никак вас не ухватишь».
«Сволочь! Я убью тебя!»
«Страшно было? Еще пара таких испугов, и ты будешь готов».
«Когда мы встретимся, Люгер… когда я до тебя доберусь… Я возьму пилу и разрежу тебя на части. Медленно».
«Желаю успехов».
– Альберт!.. – позвал Тиль.
– Ты тоже слышал? И что?..
– Ничего хорошего. А ты?
– Он подтвердил, что на рассвете мне каюк.
– Элен…
– Я?.. – она встрепенулась. – Нет, я не слышала.
– Извиняюсь, что прерываю вашу медитацию, – подал голос полковник. – Хаген, вы говорили о пулемете. «Галил-KRH» вас устроит? Семь килограмм, тысяча двести выстрелов в минуту. Сколько патронов?
– Магазин.
– Может, два?
– Не надо.
– Вы уверены?
– Я уверен только в одном. – Тиль обнял Элен и погладил ее по щеке. – Времени на перезарядку у нас не будет.
Люгер
Света нет, но все видно: восемнадцать ступеней вверх, потом площадка, разворот на сто восемьдесят градусов и снова – восемнадцать ступеней, восемнадцать маленьких шажков. Площадка, разворот. И так – сто четыре раза, до пятьдесят второго этажа. Лифты в отеле «Колумб» исправны, и ни один идиот не станет подниматься пешком. Поэтому пользоваться лифтом нельзя. Восемнадцать шагов – разворот – восемнадцать шагов. Торопиться некуда, впереди целая ночь. Площадка – марш – площадка. Тридцатый этаж, ноги начинают гудеть. Можно присесть на пол. Скорость – не цель.
Тиль привалился к прохладной стене и пошевелил пальцами. Две рукоятки в ладонях уже не воспринимались отдельными предметами – без них руки стали бы пустыми и незаконченными. Легкий «стейджер» и угловатый полицейский «s-мерш», в котором дизайн пал жертвой функциональности. «Стейджер» – в левой, «s-мерш» – в правой, он тяжелее. Ладони вспотели, но рукоятки не скользят. Даже не верится, что когда-нибудь придется с ними расстаться…
У Тиля зачесался лоб, и он погладил его стволом – иначе было неудобно, иначе и не получилось бы.
Теперь встать и подниматься дальше. Половина уже пройдена: пятьдесят два минус тридцать – это двадцать два этажа, сорок четыре пролета. Марш – площадка – марш… Марш – площадка – марш… Ноги снова сдают, не поймешь, от чего: усталость?.. страх?.. Бояться плохо, бояться неправильно. Ноги не понимают. Они дрожат – их не переспорить…
Щиплет глаза. Пот?.. Нет, просто хочется спать. Больше двух суток без сна: в семнадцать лет – обычная история, в двадцать пять – тяжело, но не смертельно, в тридцатник это почти за пределом возможностей.
Плюс нервы, конечно. Сколько их, бедных клеточек, сгорело в башке, пока он выходил под прицелами снайперов? Много, слишком много. После такой встряски полагается принять грамм пятьдесят в чистом эквиваленте и лечь на что-нибудь мягкое. Но пока это мечта.
И самое главное – транквилизаторы, нездоровый эксперимент над самим собой. Весь потребленный дипэкзедрин как будто сконцентрировался в одной точке и оттуда разросся мутным пятном сонливости. Не свалиться бы… Потом – можно. Потом, когда все закончится, когда форвард Люгер станет стопроцентно, безоговорочно, восхитительно мертвым телом, – вот тогда можно будет и рухнуть. Часов на десять-двенадцать, не меньше.
«Рухнешь, Хаген, – заверил Демон. – И не на десять, а навсегда. Поворачивай, пока не поздно. Это добрый совет».
«Давно меня ждешь?»
«Дольше, чем ты думаешь».
Тиль набрал воздуха и, задержав, медленно выдохнул.
Вперед! Демон прикончит его в самом крайнем случае – не раньше, чем увидит зрачок пистолета и поймет, что выбора уже нет. Тилю останется лишь нажать на спуск. Он может не успеть и этого… Но он будет стараться. Изо всех сил.
Стволы ударились о стену и брякнули на разные голоса: «стейджер» – ласково, по-домашнему, вороненый «s-мерш» – звонче и жестче.
«Это просто смешно, Хаген».
«Значит, посмеемся…»
«Что ты будешь делать со своими пистолетами? «Стейджер» можешь выкинуть сразу. Память о сестре? Я тебя понимаю, но «стейджер» бесполезен. К тому же, в нем всего три патрона осталось».
Тиль сжал рукоятки. Демон знал и это. Скверно…
«Полицейский «s-мерш» тоже не годится. Оружие нормальное, но для другого случая. Меня можно убить бомбой, к примеру. Но где ты ее возьмешь? А пистолеты… забавно, Хаген. Это тебе не дешевый «Селигер», двери здесь надежные».
«Я постучусь».
«Я не открою».
«А я снова постучусь».
«Будешь долбить до утра, пока за тобой не явятся».
«А явятся за мной лишь после того, как погибнет Альберт?»
«Естественно».
