– Нет, они у Андрюхи еще с прошлого…
Андрей выразительно посмотрел на Илью, и Эльза, перехватив его взгляд, начала отступать.
– Так это ты?.. Ты убил?!
– Нет, Эльза! Послушай…
– Ты продавца убил. Это ты… Те трое не врали. Вадик! – требовательно позвала она, но тот притворился, что занят с картинами.
Эльза продолжала пятиться, пока не уперлась спиной в шкаф.
– Вы все… – сказала она. – Все вы здесь… А сейчас?.. Сколько вы убили за эти терминалы?
– Ну что ты… Обошлось. Я его и с предохранителя-то не снимал.
Андрей попытался ее погладить, но Эльза оттолкнула руку и неожиданно схватила его запястье.
– А это?! – крикнула она. – Это, на манжете!.. Это же кровь!!
Он покосился на свой свитер – рукав действительно был испачкан.
– Кровь не оттуда… – беспомощно произнес Андрей. – Это бабы той… в смысле, мы ее не убили… она сама…
– Эй, ребятки! – подал голос Никита Николаевич. – Что вам подсунули?
– Бракованные?!
– Нет, все исправные, но один… ерунда…
Никита Николаевич открыл терминал и, шумно сглотнув, поднялся со стула.
– Это же… смахивает… Андрюша, вы маячок привезли. Радиомаяк, да. Сволочи…
Все замерли и перестали дышать, будто из комнаты выкачали воздух. Кажется, даже сердца начали биться медленней и слабее. Повисла нервная тишина – как перед взрывом.
Где-то во дворе мяукнула кошка.
А потом взорвалось.
Рама с оглушительным звоном влетела внутрь и опала водопадом осколков. За окном включился прожектор – в слепящем белом квадрате возникли две фигуры на тросах. Одновременно, ни секундой позже, обрушилась часть потолка, и из отверстия на пол спрыгнули еще двое в бронешлемах.
Четыре бойца тут же заняли места по углам и выставили шокеры. На какое-то мгновение снова стало тихо, потом в дверях раздались шаги.
Скрипя бетонной крошкой, в комнату вошел Сергей Сергеевич.
– И вы здесь, профессор? – спросил он с некоторой иронией, но без позерства. – Я-то думаю: кто это свои «приветы» по Сети рассылает? Двадцать семь приветиков насчитали. Не ошиблись мы, нет?
Никита Николаевич ринулся к монитору, но ближний боец опередил его выстрелом. Экран глухо лопнул и исторг облачко сиреневой пыли.
– Не надо, профессор, не мельчите. Все уже у нас. Причем давно.
– Почему давно?.. Как давно?.. – бессмысленно проблеял тот.
– А, вы про маячок? Это так, страховка. Ваших людей мы начали брать еще час назад.
Сергей Сергеевич заложил руки за спину и, насколько позволяла комната, прогулялся туда-сюда.
– Значит, воришка… к тому же, изменник, – он зыркнул на Илью. – И маляр, мечтающий умертвить все человечество. И великий революционер… И с ними неумная девица, опущенная за излишнее любопытство. За пошлое женское любопытство…
Сергей Сергеевич остановился и с искренним удивлением посмотрел на Андрея.
– Что ты здесь потерял? Среди этих странных людей.
– Я не потерял, я нашел. Себя нашел.
– Эт-то ты, братец, заблуждаешься. Нашел тебя я. Лично. Двадцать семь лет назад, после первого контроля, тебе присвоили код «ЧР». Почему? Сказать? Да потому, что тебя испугались. У Республики был интерес к биологам. Ну, к потенциальным, конечно. И к математикам. А ты для другого рожден, Андрюша.
– Для работы в «неотложке», да?
– Куда ж без нас? Кто бы твоего Вадика укоротил, если б не мы? Будь у него выставки, одной жертвой не обошлось бы.
– Какой еще жертвой? – спросила Эльза.
– Обыкновенной. Попался внушаемый, слабовольный человек.
– И… что?..
– Он понял, что жить ради самой жизни не стоит, – ответил Вадик. – А больше в ней ничего нет, в жизни.
– Остается лишь напомнить, что внушаемый человек был его младшим братом, – сказал Сергей Сергеевич.
– Брата?! – воскликнула Эльза. – Ты своего брата?.. И ты хотел это в Сеть?!
Она бессильно опустилась на кровать и с надеждой посмотрела на Андрея.
– Это правда, – сказал он. – Мы все кого-то убили. Кроме профессора, наверное.
– Я не убил, я объяснил, – отозвался Вадик. – И никто мне не помешает. Мне только краски… Но на краски я всегда заработаю.
Он хотел сказать что-то еще, но вдруг согнулся и, издав короткий стон, повалился на бок.
Эльза вскрикнула и отбросила пистолет – он проехал по полу и уткнулся Андрею в ботинок. Андрей быстро поднял ствол, но увидел нацеленные на него шокеры.
– Хочешь меня прикончить? – разочарованно спросил Сергей Сергеевич. – Да за что же? Впрочем, если уж так хочется… Убей меня, чер Белкин.
Андрей обвел взглядом комнату. Эльза каталась по кровати и выла – рукав на ее рубашке был разодран черным «зонтиком». Вадик лежал возле шкафа, откинувшись на картину «Два человека, поедающие друг друга». Хотя картины у него были без названий – с одними номерами… Никита Николаевич сидел, ссутулившись, возле пустого монитора. Илья стоял рядом, бесконечно качая головой: «не надо, не надо, не стреляй…»
Андрей шевельнул стволом и нажал на курок. И еще раз. И еще.
Пистолет молчал.
– Он стреляет, когда я позволю, – сказал Сергей Сергеевич и грустно улыбнулся.
– Вы им управляете?!
– Как монитором, с дистанционного пульта. – Он показал маленький пластмассовый кругляшок и сунул его в карман.
– Вы им… вы мной!..
– Не расстраивайся. Всеми кто-то управляет. Кем жена, кем судьба… А кем-то – я. Профессор, вам вернут вашу тысячу триста баллов, – сказал Сергей Сергеевич безо всякого перехода. – Даже полторы. Считайте, за моральный ущерб. Вроде страховки. Вы согласны?
– На что? – спросил Никита Николаевич, глядя в пол.
– А ни на что. Условий нет. Завтра, первого числа, будет тест. У вас будет тысяча пятьсот баллов. Мне ничего не надо взамен, вы просто вернетесь в город. Вас это устраивает?
Никита Николаевич облизнул пересохшие губы.
– Устраивает… Да.
– Ты, Царапин, – обратился Сергей Сергеевич к Илье. – Завтра получишь новые карты, за исключением кредитной. Кредитка у тебя своя – та, на которой полмиллиона. И вали хоть на север, хоть на юг. Устраивает? Вот и славно… И вы, милочка.
Эльза отозвалась жалобным мычанием.
– Вам-то, я полагаю, сейчас одного хочется – от стрелки в руке избавиться. Это само собой, мы же гуманные люди. Ну, а кроме того, – обещанный Кембридж. Поедете? Поедет, куда денется, – уныло сказал он Андрею. – Так кто с тобой остался? С кем революцию делать будешь? С ними? Они уже не желают. Их уже все устраивает. С этого момента твои друзья – самые лояльные граждане Республики. Эх, Белкин… На кого ты нас променял? Меня и Гертруду. Кстати…
