Правда, недолго. Потому что едва отступающие силы противника скрылись за горизонтом, начался артналёт, и два часа руины, в которые забились остатки заслона, превращались в руины ещё более мелкие. Робот напарника, потерявший возможность передвигаться, вывести из-под удара было невозможно, и он взлетел на воздух в результате прямого попадания. Сам напарник с началом обстрела как чувствовал, что везение закончилось, и свалил из кабины подобру-поздорову, укрывшись в одном из прыгающих танков, хоть тот и является одноместным. Жить захочешь – ещё не там уместишься. Танки бодро упрыгали куда-то в глубь руин, а Куохтли только и смог, что загнать «Могилу» внутрь остова какого-то крупного массивного здания. Там он заглушил силовую установку, чтобы не засекли с воздуха, и долго сидел в кромешной тьме, прислушиваясь к доносящемуся снаружи гулу и вздрагивая от каждого сотрясения. Потом обломки здания получили несколько прямых попаданий, «Могилу» опрокинуло и завалило обрушающимися стенами. Какой-то элемент внутренней начинки кабинной капсулы, в темноте не было видно, какой именно, не выдержал бесконечной тряски, сорвался с креплений и заехал Куохтли по голове, лишая сознания.
Очнулся он часа через два. Вокруг по-прежнему было темно, но обстрела больше не чувствовалось. Куохтли запустил силовую установку, ожидая всего, от взрыва до отказа в запуске, но аварийное питание активировалось. На экранах не было видно ничего, радар показывал, что «Могила» лежит под слоем развалин здания, правая оружейная подвеска уничтожена, и вместо неё теперь такой же искорёженный обломок, как вместо левой. Пара орудийных портов ещё функционировала, но с такой огневой мощью можно было рассчитывать на успех поединка разве что с танком, да и то вряд ли, потому что на аварийном ходу скорость никакая, а танк прыгает, словно безумный стрекозёл-переросток. В эфире стояли неясные шумы, и диагностическая панель показывала повреждение внешних элементов системы связи. Лежать под развалинами в ожидании смерти или плена, что для него равнозначно, Куохтли не стал. К тому моменту его психика была вымотана настолько, что ему стало безразлично, умрёт он часом раньше или позже.
На этот раз поставить «Могилу» на лапы удалось не сразу. Повреждённый робот долго ворочался, выгребаясь из-под завала, потом неуклюже переворачивался, упираясь в рухнувшие стены, но в конечном итоге Куохтли всё же поднялся. И увидел, что находится в кольце боевых роботов противника, с интересом наблюдающих за его потугами. Позже выяснилось, что, пока он был в отключке, противник повторил штурм крупными силами, и остатки заслона отступили, так как вести бой тремя танками против полутора десятков многотонных боевых роботов всё равно невозможно. Куохтли на рацию не ответил, радары «Могилу» не наблюдали, и его сочли погибшим. Противник занял городскую окраину и уже собирался развить атаку в глубь подконтрольной Стальному дивизиону территории, и как раз в этот момент очнувшийся Куохтли запустил силовую установку погребённого под завалами робота. «Могила» возникла на радарах противника, враги отследили сигнал и окружили вяло барахтающуюся боевую машину ещё до того, как Куохтли удалось встать на ноги.
От немедленного уничтожения его спасла ирония судьбы: среди наёмников противника был робовоин, уволившийся из Стального дивизиона за три месяца до вступления туда Куохтли. И уволился он именно потому, что командование выдало ему «Могилу», леденящие душу истории о которой данный робовоин знал наизусть. Он наотрез отказался становиться самоубийцей, в ответ на что ему предложили уволиться. Что он и сделал. Кстати, тот, кто сменил его в кабине «Могилы», вскоре погиб вместе с кабиной, и информация об этом дошла до уволившегося. В общем, не узнать «Могилу» он не мог, и едва увидел шевелящийся под грудой развалин знакомый корпус, то оповестил своих партнёров. Всем стало любопытно поглядеть на идиота, согласившегося гарантированно расстаться с жизнью. Тем более что «Могила» и на этот раз подставила своего оператора. С Куохтли пытались связаться, осыпая издёвками и насмешками, но повреждённая система связи доносила до него лишь неразборчивое шипение.
Когда Куохтли поднял «Могилу» на ноги, над ним стали потешаться ещё сильнее, но, не получив ответа, врагам это занятие быстро наскучило, и его решили уничтожить. Один из боевых роботов противника, современная модель топовой комплектации, произвёл в него выстрел из того самого импульсного орудия, из-за отсутствия которого происходили все беды и несчастья Куохтли. Мощный выстрел пробил в изрешеченной «Могиле» чуть ли не сквозную дыру, едва не достав до силовой установки, и Куохтли понял, что пришёл его смертный час. Он что-то кричал в рацию, то вымаливая у начальства помощи, то упрекая врагов в нарушении кодекса наёмников, хотя последнее было неправдой, ведь наёмники на поле боя не стреляют по безоружному робовоину, ибо того требует боевое братство, а в распоряжении Куохтли имелось ещё два рабочих орудийных порта, и окружающие прекрасно видели это на сканерах. Потом Куохтли захлестнуло отчаяние, помноженное на бесконечную тоску от сознания того, что его безрадостная жизнь столь же безрадостно завершилась, и надежды на хотя бы толику чего-то хорошего так и остались несбывшимися мечтами. Отчаяние мгновенно сменилось бессильной злобой и почему-то удушливой завистью к обладателю импульсного орудия, словно во всех бедах Куохтли был виноват именно он.
Куохтли исступлённо заорал, теряя связь с реальностью, и бросился на врага прямо через горы битого железобетона. Противника это развеселило ещё сильнее, и он, вместо того чтобы последним выстрелом выжечь кабину вместе с Куохтли, выстрелил по его едва шевелящейся ходовой части. Лишённую защитного поля и стальной брони лапу замяло, и шасси заклинило. «Могила» натужно взвыла, подволакивая лапу, словно топорно изготовленный протез, но обезумевший Куохтли упрямо ковылял к врагу. Тот под хохот остальных неторопливо отшагивал назад, издеваясь над Куохтли. Спустя пять шагов Куохтли понял, что ненавистного врага ему не догнать никогда, и, взвыв от бессильной злобы, ударил по нему из пары оставшихся орудийных установок, подписывая себе смертный приговор. Силовая защита противника поглотила удары, он мгновенно разозлился, но убить Куохтли не успел. Стальной дивизион перешёл в наступление по всему фронту, и бомбардировщики заказчика приступили к нанесению орбитальных ударов. Один из них пришёлся точно по квадрату, ранее обороняемому заслоном.
Серия мощнейших взрывов вспорола землю прямо посреди веселящихся над Куохтли противников, и всё вокруг мгновенно превратилось в огненную геенну, пропитанную плавящимся каменно-бетонным крошевом. «Могилу» и её визави с ужасной силой швырнуло друг на друга, и от страшного встречного удара издырявленного робота Куохтли словно накололо многочисленными пробоинами на выступающие элементы вражеского корпуса. Хруст и скрежет стали не было слышно в оглушительном грохоте взрывов, быстро сменившемся монотонным болезненным звоном в ушах. Питание вновь вырубилось, все системы отключились, свет погас, и несколько секунд Куохтли, словно марионетка в руках эпилептика, сотрясался в ремнях страховочной подвески внутри мёртвого робота, судорожно подпрыгивающего от вспухающих рядом разрывов. Потом сознание не выдержало и отключилось, презрительным пинком отправляя Куохтли в беспамятство.
В себя его привёл укол реанимационного инъектора. Коухтли открыл глаза и обнаружил себя лежащим на носилках неподалёку от валяющейся на боку издырявленной «Могилы». В воздухе висели вертолёты чьей-то призовой команды, вокруг сновали спасатели и урчала утилизационная техника. Понять, в плену он или как, не удавалось, тот, кто сделал ему инъекцию, уже ушёл, спросить было не у кого. Открытых ран и видимых повреждений на себе не обнаружилось, Куохтли сменил лежачее положение на сидячее и принялся ждать своей участи. Полчаса на него никто не обращал внимания, хорошо хоть на улице стояло лето и было тепло, потом он с облегчением узнал, что вокруг него сотрудники призовой команды заказчика. Стальному дивизиону уже сообщили об обнаружении выжившего, но подразделения Нопалцина развивают успех оказавшегося удачным наступления и в настоящий момент прислать за Куохтли никого не могут.
