— Не обманывает, — подтвердил Кельдерек. — Тебе она сможет выговорить помилование в любом городе от Икета до Дильгая. Вот мне — нипочем не сможет.
— Здесь все забываешь, приятель, все забываешь. Пять лет, десять лет… через десять лет уже и вшей за друзей почитаешь, ага.
Рувит убил птицу, ощипал и выпотрошил, оставив внутренности лежать на земле, после чего оба мужчины вернулись в лачугу.
Через два часа Кельдерек, отдав Рувиту остатки снеди, принесенной из Кебина, двинулся вместе с тугиндой вдоль ручья.
41. Легенда об Уртских избоинах
Кельдерек все еще не находил в себе сил заговорить о прошлом.
— Куда вы направляетесь, сайет? — наконец отважился он нарушить молчание.
Тугинда не ответила, а после долгой паузы задала встречный вопрос:
— Ты ищешь владыку Шардика, Кельдерек?
— Да.
— С какой целью?
Он испугался, вспомнив о ее таинственном даре понимать больше, чем сказано. Если тугинда разгадала намерение, им принятое, она непременно попытается отговорить его от задуманного, хотя у кого-кого, а уж у нее нет ни малейшей причины желать ему долгих лет жизни. В следующую секунду Кельдерек сообразил, о чем думает тугинда.
— Владыка Шардик никогда не вернется в Беклу, — сказал он. — Точно вам говорю… и я не вернусь.
— Разве ты не король Беклы?
— Уже нет.
Они повернули от ручья и пошли по тропе, ведущей на восток, круто в гору. Тугинда шагала медленно, с трудом, и часто останавливалась передохнуть. «У нее совсем уже не осталось сил для кочевой жизни, — подумал Кельдерек. — Будь даже эти края безопасными, ей все равно не следовало бы находиться здесь». Он стал соображать, как бы уговорить тугинду вернуться на Квизо.
— Сайет, зачем вы здесь? Вы тоже ищете Шардика?
— До Квизо дошло известие, что владыка Шардик покинул Беклу, пересек равнину и скрылся в горах к западу от Гельта. Само собой разумеется, я тотчас же отправилась на его поиски.
— Но зачем, сайет? Вам не стоило пускаться в столь трудное и опасное путешествие. Такие тяготы…
— Ты забываешь, Кельдерек. — В голосе женщины звенел металл. — Как тугинда острова Квизо, я обязана следовать за Шардиком, покуда такое возможно — то есть покуда Сила Божья не порабощена силой человеческой.
Кельдерек промолчал, исполненный стыда, однако немного погодя, спускаясь по склону за ней следом, заговорил снова:
— А ваши женщины… другие жрицы… вы же не одна отправились в путь?
— Да, не одна. До меня также дошло известие о продвижении Сантиль-ке-Эркетлиса на север, а я и прежде знала, что он собирается весной выступить в поход и захватить Кебин. Нилита и еще три девушки отправились вместе со мной в Кебин. Мы думали начать поиски владыки Шардика оттуда.
— Вы разговаривали с Эркетлисом?
— Я разговаривала с Эллеротом Саркидским — он ко мне расположен, потому что когда-то я вылечила его зятю загнившую руку. Бан рассказал об обстоятельствах своего побега из Беклы, а также сообщил, что меньше двух суток назад Шардик пересек Врако в предгорьях к северу от Кебина.
— Но если Эллерот питает к вам дружеские чувства, почему он отпустил вас за Врако одну, без всякого сопровождения?
— Он не знает, что я переправилась через Врако. При всем своем теплом ко мне отношении Эллерот решительно отказался помогать мне в поисках владыки Шардика и спасении его жизни. Для него и его солдат Шардик — всего лишь божество вражеского народа, олицетворяющее все, против чего они сражаются. — Тугинда немного помолчала, а потом чуть дрогнувшим голосом добавила: — Он сказал… божество работорговцев.
Еще минуту назад Кельдереку казалось, что страдать сильнее уже невозможно.
— Эллерот рассказал мне о своем сыне, — продолжала тугинда, — и после этого у меня уже язык не повернулся просить о чем-то. Он сообщил также, что патрульные солдаты, встретившие в горах владыку Шардика, с уверенностью говорят, что медведь при последнем издыхании. Я спросила, почему же они его не убили, и Эллерот ответил, мол, побоялись к нему приблизиться. Поэтому я лично не верю, что владыка Шардик умирает.
Кельдерек открыл было рот, но тугинда продолжила:
— Я надеялась, что Эллерот даст нам солдат в сопровождающие, но, когда поняла, что просить бесполезно, сделала вид, будто мы решили вернуться на Квизо, ибо он не отпустил бы меня за Врако одну.
— Но почему ваши жрицы не пошли с вами, сайет?
— Ужели ты думаешь, я повела бы девушек в столь опасные места — в этот воровской край? Они чуть не на коленях просились пойти со мной. Но я велела им возвращаться на Квизо, а поскольку клятва обязывает их беспрекословно подчиняться мне, они Скрепя сердце пустились в обратный путь. Я же подкупила стражу у брода, а когда перешла на другой берег, сразу повернула на север, как и ты.
— А куда вы идете сейчас, сайет?
— Думаю, владыка Шардик попытается вернуться в свои родные места. Он направляется к Тельтеарне и переплывет через нее, коли сумеет. Поэтому я иду в Зерай, чтобы обратиться к местным жителям за помощью в поисках Шардика вдоль западного берега. А если он уже переправился через Тельтеарну, возможно, в Зерае мы об этом узнаем.
— Может статься, Эллерот прав и Шардик действительно умирает: после ухода из Беклы он получил еще одну тяжелую рану.
Тугинда остановилась и в упор посмотрела на него:
— Тебе Эллерот сказал это?
Кельдерек помотал головой.
Тугинда опустилась на землю, не говоря больше ни слова, но не сводя с него настороженного, вопросительного взгляда.
— Сайет, — неожиданно для себя самого выпалил Кельдерек, — Уртские избоины… что за тайна такая в них кроется?
Тугинда тихо ахнула, словно от внезапного испуга, но быстро совладала с собой и промолвила:
— Лучше расскажи мне, что сам знаешь.
Кельдерек поведал, как покинул Беклу в погоне за Шардиком и следовал за ним через всю Бекланскую равнину. Тугинда слушала молча, пока он не дошел до приключения в Урте; но когда он стал рассказывать о своем пробуждении и о раненом Шардике, вылезшем из Избоины и обратившем в бегство вооруженных мужиков, она вдруг расплакалась навзрыд, как жена над телом возлюбленного мужа. Потрясенный столь бурным горем в человеке, которого он до сих пор считал неподвластным никаким печалям, одолевающим сердца простых смертных, Кельдерек молчал с тяжелым, безнадежным чувством, не смея мешать проявлению скорби, происходящей, как он понял, из некоего страшного знания, что вскоре откроется и ему самому.
Наконец, немного успокоившись, тугинда заговорила — убитым голосом женщины, которая, узнав о постигшей ее ужасной утрате, ясно понимает, что отныне будет жить лишь ожиданием смерти.
