— Значит, это место, как и Квизо, принадлежит владыке Шардику — вот почему он привел нас сюда.
Поодаль, на прогалине между папоротниками, вполоборота к мужчинам стояла тугинда, сцепив перед собой руки, слегка наклонив голову набок и неподвижно глядя в лунную даль. В такой же позе, вспомнил Кельдерек, она стояла у глубокой впадины на прибрежном склоне Ортельги, уже ясно понимая, что не кто иной, как Шардик, лежит там внизу, среди ползучего трепсиса. Тугинда казалась не отрешенной, а, наоборот, поглощенной восторженным созерцанием окружающего мира. Но было ясно, что смотрит она не на папоротниковые заросли, а куда-то сквозь, как смотрела бы сквозь толщу воды, чтобы постичь, хотя бы частично, скрытую под ней жизнь, безмолвие глубины. Кельдерек вдруг осознал, что его собственный взгляд всегда скользит по зыбким отражениям на поверхности, которую тугинда свободно проницает взором, прозревая потаенное. Сейчас она завороженно смотрела в знойную мглу так, словно видела там какое-то восхитительное зрелище, танец цветов и света. Однако при этом сохраняла все тот же вид здравомыслящей и бесхитростной простолюдинки, что ввел в заблуждение и одновременно успокоил Кельдерека при первой встрече у Теретского камня на Квизо. Глядя на такую женщину, легко представлялось, что молится она о хлебе, дровах да удачной охоте — и ни о чем большем.
Та-Коминион перестал опираться на руку Кельдерека и тяжело привалился к ближайшей скале, уткнувшись лбом в прохладный камень.
— Это тугинда?
— Кто же еще? — В первый момент Кельдерек удивился, но потом вспомнил, что Та-Коминион никогда прежде не видел тугинду без маски, а возможно, и вообще ни разу не видел.
— Точно?
Кельдерек не ответил.
— Девушка сказала, что она молится.
— Так она и молится.
Та-Коминион пожал плечами и выпрямился, оттолкнувшись от камня. Они двинулись дальше, и тугинда, заслышав шаги, повернулась к ним. Ее лицо, озаренное луной, дышало спокойной, безмятежной радостью — порожденной не отрешенностью от настоящей действительности, но решимостью принять и благословить темный лес, опасности и неизвестность, окружающие всю Ортельгу. Кельдереку показалось, что тугинда излучает веру, как фонарь — свет.
«Не я, а именно она, — неожиданно осознал охотник, — станет проводником Шардиковой силы, ниспосланной нам свыше. Ее смиренная вера и властная суровость суть одно и то же. Я человек слабый и невежественный. А она сильна, как ростки лилии, которые пробиваются даже сквозь камень».
Мужчины остановились перед ней, и Кельдерек поднес ладонь ко лбу. Ответная улыбка тугинды была сродни встречному шагу в каком-то счастливом танце, где партнеры обмениваются знаками взаимного уважения и доверия.
— Мы помешали вам, сайет?
— Нет, все мы делаем одно дело, в чем бы оно ни заключалось. Я пришла сюда, потому что среди папоротников немного прохладнее. Но мы вернемся к костру, Кельдерек, коли тебе угодно.
— Ваши желания для меня закон, сайет, и так будет всегда.
Она снова улыбнулась:
— Ты уверен?
Кельдерек кивнул, тоже улыбаясь.
— Это верховный барон Ортельги, лорд Та-Коминион. Он пришел поговорить о владыке Шардике.
— Похоже, вам нездоровится. — Тугинда взяла барона за запястье. — Что с вами?
— Ничего страшного, сайет. Я говорил Кельдереку, что время не терпит. Владыка Шардик должен пойти…
Внезапно где-то неподалеку раздался душераздирающий крик — крик ужаса и боли, повергший в оторопь всех, кто находился в пределах слышимости, словно громовый раскат, грянувший среди ясного неба. Наступила короткая тишина, а затем последовал еще один вопль, резко оборвавшийся, как обрывается при ударе о землю отчаянный вопль несчастного, упавшего с большой высоты.
Кельдерек встретился взглядом с Та-Коминионом, и оба подумали одно и то же: «Это предсмертный крик человека».
Из-за деревьев стремглав выбежали Нумис и его товарищ с обнаженными мечами в руках.
— Слава богу, повелитель! Мы уж подумали…
— Успокойтесь! — отрывисто промолвил Та-Коминион. — За мной, живо!
Он пустился бегом, петляя между кустами папоротника и огромными камнями. Двое слуг бросились за ним по пятам, но Кельдерек пошел рядом с тугиндой, приноравливаясь к ее быстрому шагу и на ходу уговаривая держаться подальше от опасности.
— Будьте благоразумны, сайет! Подождите здесь, и я дам вам знать, что стряслось. Вы не должны рисковать своей жизнью.
— Сейчас моей жизни ничто не угрожает, — ответила она. — И что бы там ни произошло, этого уже не поправить.
— Но вдруг там…
Помоги-ка мне перебраться через эти камни, дай руку. В какую сторону направился молодой барон? Подлесок здесь непроходимый, но будем надеяться, они проложат для нас путь.
Вскоре Кельдерек и тугинда нагнали Та-Коминиона и слуг, прорубавшихся сквозь густой кустарник, переплетенный лианами.
А нет ли здесь где-нибудь пути полегче? — пропыхтел Нумис, выдергивая из руки шипы тразады. Он явно собирался разразиться проклятиями, но прикусил язык при виде тугинды.
— Скорее всего, где-нибудь да есть, — ответил Та-Коминион, — но нам нужно двигаться прямиком к месту, откуда раздался крик, иначе мы не найдем беднягу до рассвета.
Чуткий слух Кельдерека вдруг уловил звуки, доносящиеся откуда-то поблизости: нечто среднее между рыданиями и испуганным хныканьем.
— Зильфея! — крикнул он.
— Владыка! — отозвалась девушка. — Ах, идите сюда скорее!
Нумис первым пробился сквозь заросли. Пробравшись следом за Та-Коминионом по узкому проходу в кустарнике, Кельдерек увидел перед собой открытую лощину; лес на другом краю казался черным и сухим, точно просоленная шкура, вывешенная на просушку. На дне лощины он различил темную расселину ручья, а далеко справа смутно вырисовывались на небе Гельтские горы.
Прямо под ними пролегала дорога в Гельт — широкая тропа, протоптанная среди кустов под склоном, на которой там и сям темнели пни от давно поваленных деревьев и бугристые заплаты из крупных голышей, натасканных из русла ручья и беспорядочно набросанных в глубокие рытвины и вымоины с расчетом, что с течением времени камни осядут и сровняются с землей.
У обочины дороги неподвижно лежала темная фигура, и над ней склонялась Зильфея, припав на одно колено. Пока Кельдерек смотрел, девушка поднялась на ноги, повернула голову и взглянула в их сторону, но явно никого не увидела в тени деревьев.
Последней из кустов выбралась тугинда. Кельдерек молча указал рукой, и они все вместе принялись спускаться вниз по склону. Та-Коминион, знаком велев слугам держаться позади, пробормотал: «Труп… но где же убийца?» Остальные хранили молчание.
Когда они приблизились, Зильфея отступила от тела. Оно лежало в черной луже крови, ровно блестевшей в лунном свете. Череп был разворочен страшным ударом сбоку; из-под левого плеча, сквозь прорехи в разодранном плаще, все еще сочилась кровь. Вытаращенные глаза остекленело смотрели в небо; разинутый рот и оскаленные зубы частично прикрывала рука, вскинутая для защиты. Подкованные сапоги изобличали в мужчине посыльного; биясь в агонии, он изрыл, избороздил пятками твердую землю.
