Он повернулся и пошел прочь неверной поступью, задаваясь вопросом, скоро ли Кельдерек их нагонит. Если все сложится удачно, они с Кельдереком, пока войско спит, смогут обсудить, как лучше использовать Шардика. Какие бы секреты ни выдали впоследствии Балтис и остальные работники, Шардик должен предстать перед противником во всей своей ужасающей мощи, но никак не одурманенным до бесчувствия. И лучше вообще не показывать медведя людям прежде срока, который наступит непосредственно перед схваткой. Однако Та-Коминион понимал, что сам он не сумеет пройти и трети лиги назад по дороге нынче ночью. Если Кельдерек не появится до наступления темноты, придется отправить к нему навстречу Зельду, чтобы поговорил с ним. Что же до него самого, он не продержится на ногах долго, если не отдохнет хорошенько. Нужно лечь пораньше и выспаться — вот только сумеет ли он встать утром?
Войско снялось с привала и двинулось дальше — через лес и вниз по склону. Та-Коминион пошел в середине колонны, понимая, что безнадежно отстанет, если поплетется в хвосте. Какое-то время он опирался на руку Нумиса, а когда бедолага совсем выбился из сил, послал за Кавасом.
Они шли и шли в душных, жарких сумерках. Та-Коминион прикинул, далеко ли вперед ушел головной отряд. До равнины теперь оставалось лиги полторы, не больше. Пожалуй, нужно отправить к ним посыльного с приказом остановиться на самом подходе к равнине. Он уже собирался подозвать ближайшего солдата, когда вдруг споткнулся, резко дернул раненой рукой и едва не упал от дикой боли. Кавас помог ему отойти на обочину.
— Я не доберусь до равнины, — прошептал Та-Коминион.
— Не беспокойтесь, господин, — ответил Кавас. — После того, что вы сказали парням, они будут сражаться не щадя живота своего, даже если вы не сможете принять участие в битве. Ваши слова разлетелись по всему войску, господин. Большинство ведь не видело владыку Шардика, когда он вышел на берег Ортельги, и солдаты рвутся в бой хотя бы для того, чтобы увидеть, как Шардик снова явится. Они знают, что он придет. Поэтому, даже если вы ненадолго сляжете…
Внезапно слуха Та-Коминиона достиг отдаленный беспорядочный шум, отражавшийся эхом от лесистых крутых склонов внизу: знакомые гортанные вопли ортельгийцев и ясно различимые крики множества других голосов, повыше и позвонче, дружно раздававшиеся через равные промежутки времени. А фоном шел нестройный глухой топот взбудораженной толпы.
Та-Коминион понял, что у него начался бред: он уже не мог отличить явь от галлюцинаций. Однако Кавас тоже прислушивался.
— Ты слышишь, Кавас? — спросил барон.
— Да, господин. Похоже, у нас неприятности. Там не только наши парни орут.
Смятение распространялось по колонне подобно паводковой воде, устремляющейся из реки вверх по руслу притока. Мужчины пробегали мимо них, оглядываясь на товарищей, следующих позади, что-то крича и тыча пальцами вперед. Та-Коминион попытался призвать солдат к порядку, но никто не обращал на него внимания. Кавас бросился наперерез бегущему парню, схватил за грудки и не отпускал, пока тот возбужденно тараторил, размахивая руками, а потом отшвырнул малого в сторону и вернулся к Та-Коминиону.
— Толком не понял, господин, но там внизу началось какое-то сражение, во всяком случае, он так сказал.
— Сражение? — тупо повторил Та-Коминион, не сразу вспомнив, что означает это слово.
Все перед ним затуманилось, и у него возникло странное ощущение, будто глаза растаяли и потекли по щекам, сохраняя при этом частичную способность к зрению. Он поднял руку, чтобы стереть с лица струйки жидкости. Ну вот, теперь он вообще ничего не видит. Кавас орал ему в ухо:
— Дождь, господин, дождь!
И верно, то дождь застлал все вокруг мглистой пеленой и наполнил лес шорохом листвы, который он поначалу принял за шум в голове. Та-Коминион вышел на середину дороги и попытался разглядеть, что там происходит у подножия холма.
— Помоги мне спуститься, Кавас! — выкрикнул он.
— Успокойтесь, господин, успокойтесь, — проговорил стрелодел, снова подхватывая его под руку.
— Да какое «успокойтесь»! — проорал Та-Коминион. — Там внизу бекланцы — бекланцы! — а наши придурки прут на них разрозненной толпой, даже не пытаясь выстроиться в боевой порядок! Дожди… это все жрица, тварь такая… она прокляла нас, пропади она пропадом! Помоги мне спуститься туда!
— Успокойтесь, господин, — повторил Кавас, крепко держа своего хозяина под локоть.
Хромая, спотыкаясь и оступаясь, Та-Коминион торопливо заковылял вниз по крутому склону. Шум битвы становился все громче, и вскоре барон уже ясно различал лязг оружия и пронзительные вопли раненых. Лес, видел он, заканчивался у подножия холма, и сражение происходило на открытой местности чуть дальше, все еще недоступной для взора. Солдаты с обнаженными мечами бежали вспять между деревьями. Та-Коминион увидел, как здоровенный белокурый парень падает ничком наземь и из раны у него на спине хлещет кровь.
Внезапно из-за деревьев выскочил Зельда, выкрикивая команды своим людям и показывая мечом вниз по склону. Та-Коминион заорал и рванулся к нему, но в следующий миг по всему телу проползла острая, цепкая судорога, а следом за ней прокатилась стремительная и сокрушительная ледяная волна. Он наткнулся на ствол дерева и упал навзничь на обочине дороги. Тяжело перевалившись на бок, он понял, что не может встать — и никогда уже не сможет. Все заградительные шлюзы тела сокрушены, и очень скоро мощный поток раз и навсегда накроет зрение, слух и речь.
Над ним смутно замаячило лицо Зельды, залитое дождем.
— Что там творится? — спросил Та-Коминион, еле ворочая языком.
— Бекланцы, — ответил Зельда. — Там бекланцы, уступающие нам по численности, но стоящие стеной. У них выгодная позиция, и они просто перегораживают дорогу.
— Ублюдки… как они вообще здесь оказались? — прошептал Та-Коминион. — Послушайте… все должны пойти в наступление разом.
— Хорошо бы, конечно! Но там полная неразбериха… люди кидаются на врага вразнобой, даже не пытаясь построиться. Некоторые уже решили, что с них хватит, и пустились наутек, но многие еще остаются там. Меньше чем через час стемнеет, да еще этот дождь…
— Отзовите… всех назад, в лес… постройтесь боевым порядком… атакуйте снова… — прохрипел Та-Коминион, с огромным усилием выговаривая каждое слово.
Сознание у него туманилось, мутилось. Без всякого удивления он обнаружил, что Зельда исчез, а сам он опять стоит на дороге в Гельт, напротив тугинды, чьи руки связаны заскорузлым от крови ремнем. Храня молчание, женщина неподвижно смотрела мимо него, на горы, и поначалу Та-Коминион решил, что она вообще его не замечает. Но потом тугинда перевела на него скептический, оценивающий взгляд, каким смотрит расчетливая крестьянка на рынке, и приподняла брови, словно спрашивая: «Ну что, теперь ты доволен, сынок?»
— Сука! — прорычал Та-Коминион. — Придушу!
Он яростно рванул повязку на руке, и глубокая гнилая рана, уже больше двух суток отравлявшая кровь, отворилась и истекла зловонным гноем на изрытую дождем пыльную дорогу. Та-Коминион рывком вскинул голову, но тотчас уронил обратно на землю, а потом открыл глаза и выкрикнул:
