– Ого, – сказал фотограф, когда она шагнула в гондолу.
Джессика без труда удерживала равновесие на качающейся лодке. У нее не было проблем с мечтательным выражением лица. Да и как она могла выглядеть иначе, думая о страстном мужчине, склонявшемся к ее губам.
Однако поцелуи легко затмевают реальность, напоминала себе Джессика, потому что олицетворяют только секс, и ничего другого. Разве Лукас не дал понять, что жизнь ожесточила его, что он не помышляет о женитьбе. Его голос звучал холодно, когда она спросила о детях. Кто вправе осуждать его в нежелании заводить потомство после того, что он сам перенес в детстве? Ей стало ясно, почему он никогда не рассказывал ей о прошлом. Каким шоком должно было стать известие о том, что у него есть брат-близнец!
От нее требуется терпение и мудрость. Джессика должна принять Лукаса таким, какой он есть. Даже если ночь любви останется единственной в ее жизни и никогда не повторится, она примет это как должное: ни слез, ни сожалений. И уж точно никаких обвинений. Она упустила свой единственный шанс много лет назад, и вина лежит только на ней.
В этот день Лукас не присутствовал на съемках, сказав, что должен заняться делами. Он выскользнул из ее комнаты на рассвете. Вероятно, не хотел, чтобы среди съемочной группы пошли разговоры и сплетни о том, что хозяин компании спит с моделью.
Весь день она провела на съемках, но даже не вспоминала о том, каким ледяным манекеном выглядела накануне. Вечернее платье сменили белый шелковый жакет и широкие гаремные шаровары. Бриллиантовое ожерелье уступило место строгому колье. В память о теннисной карьере на ее запястье красовался усыпанный драгоценными камнями тонкий браслет. В завершение фотосессии на Джессику надели однотонное мини-платье и непромокаемые сапоги, в которых она позировала на затопленной водой площади Святого Марка. На ее руках выступила гусиная кожа, но, несмотря на это, Джессика не очень страдала от холода: Патти поила ее горячим кофе и подкармливала кусочками круассана. Сегодня ее совсем не раздражали туристы, которые останавливались поглазеть. Когда съемка закончилась и арт-директор подошел поздравить ее, Джессика испытала чувство полного удовлетворения. Она отлично справилась с работой и показала всем, в том числе самой себе, что способна измениться, а это очень вдохновляет!
Всей толпой в наступающих сумерках они вернулись в гостиницу. Лукас вышел в холл им навстречу, словно кто-то предупредил его, что они на подходе. С бьющимся сердцем Джессика следила глазами за энергичными, стремительными движениями его темной, рослой фигуры, привлекавшей всеобщее внимание. Лукас подошел к арт-директору, и они о чем-то увлеченно заговорили. Она плотнее завернулась в кашемировую шаль, боясь, что кто-нибудь заметит, как напряглись соски, и догадается о причине. Лукас повернулся, поискал ее глазами в толпе. Она замерла, увидев, что он направляется к ней.
Лукавая улыбка приподняла кончики его губ.
– Говорят, сегодня ты превзошла себя, – сказал он.
Джессика улыбнулась ему, подавляя неожиданный прилив желания. Она нашла оправдание в том, что накануне провела ночь с этим великолепным альфа-самцом и ее организм не мог реагировать иначе.
– Спасибо.
– Хотел поинтересоваться, что могло так измениться со вчерашнего дня, – промурлыкал он, – но думаю, мы оба знаем ответ, куколка моя.
Джессика подняла подбородок.
– Ждешь благодарности?
– С чего бы вдруг? Прошлой ночью я в полной мере получил все, о чем мечтал. – Он опустил ресницы, чтобы скрыть недвусмысленный блеск глаз. – Можем повторить, если ты забыла.
– Нет необходимости, – торопливо заметила Джессика, увидев, что Патти с другими членами группы уходит к лифту, явно направляясь в номера паковать вещи. На сердце стало тяжело от мысли, что все заканчивается. А ей этого совсем не хотелось. – Думаю, мне пора собираться к отъезду.
– Иди, конечно, если хочешь. Но мы с тобой могли бы задержаться на денек, чтобы погулять по городу.
Джессика уставилась на него. Глаза Лукаса сверкнули.
– Что случилось, Джесс? Тебе не понравилась идея?
– Дело не в этом. Уверена, что у тебя… – она постаралась скрыть дрожь волнения в голосе, – ну… не знаю, много работы.
– Я хозяин. Работа подождет, в то время как я… – Он не закончил фразу, но многозначительная пауза и голодный взгляд не оставляли сомнения в его намерениях.
Джессика отвыкла от игривых намеков в разговоре с мужчиной, поэтому откровенно растерялась.
– Что? – прошептала она.
– Не намерен ждать, – тихо продолжал Лукас. – И не буду. Я все еще хочу тебя, Джесс, причем так, что, стоя рядом, не могу сдержать эрекцию. Желание такое сильное, что я готов прямо здесь сорвать брюки с твоих прекрасных ног и запустить руку между бедер.
Его голос звучал так тихо, что, кроме них, никто не мог услышать, но Джессика нервно посмотрела по сторонам, боясь, что кто-нибудь подслушает или по выражению лиц догадается, о чем они говорят.
– Лукас, – пробормотала она с хрипотцой, потому что голос не подчинялся ей и вместо протеста в нем звучало приглашение.
Он покачал головой, опережая возражения.
– Одной ночи недостаточно, чтобы погасить жар, восемь лет тлеющий в моей крови. Страсть к тебе не смогли утолить многочисленные женщины, делившие со мной постель. Разве ты не чувствуешь то же самое, Джесс? – запнулся он. – Догадываюсь, что так и есть. Прошлой ночью ты была ненасытна, ведь правда?
Первым желанием Джессики было все отрицать и подавить вожделение, прежде чем оно безраздельно захватит ее: эта тактика уже выручала ее в прошлом. Когда-то таким образом она сделала выбор в пользу теннисной карьеры, которая, правда, закончилась не начавшись. Джессика отвергла предложение Лукаса, потому что считала это правильным. Сейчас ей предстояло поступить так же: ночь любви станет единственной и последней. Одна-единственная потрясающая ночь никогда больше не повторится. Джессика найдет силы воспринимать ее как исключение, не сомневаясь, что продолжение грозит тяжелыми последствиями.
Она уже открыла рот, чтобы сказать «нет», но что-то в его лице остановило ее. Слова замерли на губах. В глазах Лукаса светилась нежность, напомнившая о прошлом, о том, каким он был до того, как судьба ожесточила его. Джессика ощутила пробуждение забытых эмоций и удивилась, что Лукас совершенно точно угадал причину ее ненасытной страсти прошлой ночью. Дело не в том, что после его ухода в течение восьми лет в ее жизни не было секса. Лукас возбуждал в ней живые чувства радости, удовольствия… любви.
Джессика прикусила губу. Раньше она не могла бы спонтанно продлить заграничную поездку, потому что Ханна ждала ее дома. Джессика гордилась тем, что никогда не оставляла ее одну. Сейчас Ханна путешествовала за тридевять земель, а кроме нее, Джессикой никто не интересовался. Ей самой предстояло выбрать, страдать от одиночества или радоваться свободе.
– Ладно, – решилась она. – Жаль, проделав такой долгий путь, не побродить по городу.
